На другом конце города в ветхом убогом доме, где жалкие следы элегантности напоминали о другом времени, стояли шум и грохот.
Аталанта Уортингтон, последняя и самая младшая из отпрысков Уортингтонов, залезла под мольберт, где стояла последняя картина матери «Шекспир с поросенком», пытаясь сделаться невидимой, пока в комнате бушевала ссора.
Не то чтобы ее изгоняли с таких «открытых форумов», как выражался папа. Мало того, она присутствовала на них с тех пор, как научилась поднимать и опускать большой палец жестом свободной римлянки, жестом, который Ликург или кто-то, вроде него, впервые назвал признаком демократии. Арчи Уортингтон был великим сторонником демократии. И даже возраст не позволял маленькой Атти уклоняться от выполнения долга и не голосовать вместе со всеми.
Просто семейные дискуссии казались куда более интригующими и жаркими в ее отсутствие. Поэтому Атти сидела, подобрав ноги, и притворялась растением в горшке… с ушами.
— Мне не следовало этого позволять. Вам не следовало этого позволять! — кричал Дейд, с искаженным лицом метавшийся по заляпанному краской ковру гостиной. По мнению Атти, Дейд был самым красивым из ее братьев, хотя Кастор и Поллукс оспаривали это утверждение, поскольку, как двойняшки, были вдвое красивее остальных.
— Не поверю, что она вышла замуж в мое отсутствие! Я ее сестра!
Атти негодующе уставилась на прелестную Электру. Можно подумать, она единственная сестра Калли! Элли просто завидует тому, что Калли вышла замуж раньше нее! Вся семья предполагала, что Элли будет первой, потому что она красивее и буквально помешана на замужестве.
Атти понравилось слово «помешана» Ей позволялось употреблять любые слова, услышав которые другие люди — не принадлежавшие к семье Уортингтон — растерянно глазели на нее. Она знала все правильные латинские обозначения частей человеческого тела, по крайней мере женского. Мама, которая предпочитала, чтобы дети называли ее Айрис, хотя никто из них этого не делал, заявляла, что каждый человек обязан знать название частей собственного тела.
— Это твой экипаж, Аталанта, и ты должна уметь им править, — твердила она.
Кас и Полл, никогда не позволявшие Элли разыгрывать спектакли слишком долго, решили расспросить Дейда о самой дуэли.
— Ты так и не спустил курок?
— Хотя бы чуть-чуть?
— Так братья не поступают, — ответил Дейд.
— Вовсе нет. Можно подумать…
— Что тебе плевать…
— На благополучие сестры.
— А вдруг этот тип безумец?
— Мне он тоже кажется безумцем.
— Жить в этом сыром темном доме…
— Одному богу известно, что он там затевает!
— Довольно!
Дейд повернулся к близнецам, сжав кулаки с такой силой, что костяшки побелели.
— Калли сама решает, что делать. Как всегда.
Кас неохотно кивнул. Пол ответил ангельской улыбкой.
— Знаем. Мы только хотели убедиться, что ты тоже это знаешь.
Айрис вальяжно подняла руку. Из рукава, как обычно, выглядывал запачканный краской платок.
— Дедал, дорогой! Только потому, что он крайне необычный парень — мне лично кажется странным отсутствие свечей, — нет причин предполагать, что по-своему он необыкновенный человек.
Арчи торжественно кивнул:
— Верно, верно. Великие умы всегда были немного чудаками. Иногда, представьте, и меня называли странным.
Он даже улыбнулся своему замечанию.
Атти прижалась щекой к коленям и стала размышлять об отце. С большой любовью, но без всяких иллюзий. Папа был еще безумнее Болванщика, и всем, кроме него, это было известно. Но он был любящим отцом и всегда помнил, что младшая дочь обожает ириски и книги о древних королевах и изнурительных шахматных партиях, длившихся много дней.
Дейд покачал головой, словно желая развеять заблуждения родителей.
— Поверить не могу, что она осознавала, что делает.
— Калли прекрасно это знала, и единственное логическое заключение, которое я могу вывести из всего: она хотела тебя спасти, — холодно отрезал Орион.
Атти немного поерзала в предвкушении. Орион был настоящим гением, а не тем, кто, вроде папы, воображал себя таковым и очень редко выступал на семейных форумах. Мало того, если он не рассказывал о своей очередной научной статье, посланной в «Бэбкок Сколаз», то вообще предпочитал молчать.
Пораженный Дейд повернулся к брату.
— Спасти меня? От чего?
Орион отложил толстую книгу и поправил очки, чтобы лучше видеть Дейда. Атти подозревала, что он вовсе не близорук. Просто, смуглый, был так красив немного зловещей красотой, что считал, будто его не примут всерьез, если он не станет носить бесполезное сооружение из стекла и проволоки.
— От тебя самого, конечно, — удивился Орион недогадливости брата. — Тебя, с твоим геройством, вполне могли повесить за убийство.
Атти вытаращила глаза. «О нет! Калли, конечно, спасла брата». Сестра всегда жертвовала собой ради них. Вся семья это знала и принимала, считая, что такова ее участь.
Электра чинно разгладила юбки.
— Интересно, что на самом деле задумала Калли. Не можем же мы, как ни в чем не бывало, проглотить историю о том, как она случайно скомпрометировала себя.
Внимание семьи обратилось к Электре. В этот момент Атти втянула голову в плечи.
Под гневными взглядами присутствующих Электра упрямо вскинула подбородок.
— Хотелось бы понять, с какой стати она бродила по чужому дому в одной сорочке?
Айрис расслабилась и решительно отмахнулась от дочери.
— Ах, это! Полагаю, она общалась с духами прошлого и забыла, что осталась в одном белье. Такое бывает!
Элли поморщилась:
— С некоторыми из нас чаше, чем с остальными, — пробормотала она.
Арчи взял жену за руку и улыбнулся.
— Ах, дорогая. Ты выглядишь как мечта пьяного матроса!
Дейд негодующе уставился на воркующих родителей.
— Она не общалась с духами. Она едва не утонула, Элли! Ее платье сохло у огня, а те, кто должны были заботиться о ней, мирно спали.
— О да, — подтвердила Айрис. — Мы с Арчи выпили бренди и уснули. Полагаю, бренди вовсе не помог Калли.
— Я так и знала, — прошипела Электра. — Она была пьяна! Пьяна и любезничала с незнакомым мужчиной!
Кас и Полл дружно закивали.
— Пьяна и любезничала, да…
— Но с одним незнакомцем.
— Не с целым эскадроном.
— Ну этого мы не знаем…
— Там был эскадрон?
— Ты не сказал, Дейд…
— Подробности!
Дейда передернуло так, что в другое время Атти наверняка бы захихикала. Но сейчас нахмурилась и еще больше встревожилась за Калли.
