Этим утром его светлость пообещал после завтрака повезти ее посмотреть недавно отремонтированный елизаветинский дом.
Ранее лорд Ротвин показывал ей рисунок дома, каким тот был, когда он в первый раз увидел его: полуразрушенный, с почти провалившейся дырявой крышей.
– На основе остатков фундамента мы произвели реконструкцию плана дома, – объяснил он девушке.
– Это великолепно! – воскликнула Лалита.
– Здесь строили дома не только аристократы, но и горожане, но этот дом принадлежал крупному аристократу, и, должно быть, он свысока смотрел на моего предка! В этом деле есть одна вещь, которая остается незаконченной. Вы не хотели бы помочь мне?
– Если я могу как-то помочь вам, это то, чего я хотела бы больше всего, – ответила Лалита.
– Я собирался сначала показать вам дом, но я расскажу о своей просьбе прямо сейчас. Предупреждаю: это нелегко.
Лорд Ротвин достал из ящика серебряную коробочку, открыл ее, и Лалита увидела обрывки бумаг.
– Мы нашли это в секретном ящике за старой деревянной обшивкой, – сказал лорд Ротвин. – Бумаги сильно погрызены мышами. Я подумал, что это могли быть какие-то государственные документы. Но когда я изучил их повнимательнее, я понял, что это строки поэмы. Известен некий лорд Хадли, государственный деятель и автор многочисленных сонетов. Все придворные королевы Елизаветы воображали себя романтиками и писали стихи, обращенные непосредственно к ее величеству или к даме своего сердца. – Он засмеялся. – Большинство их попыток не были, конечно, высокой литературой, но, несомненно, в свое время они доставляли удовольствие читателям.
– Особенно тем, кому были адресованы! – сказала Лалита.
– Я хочу, чтобы вы, – проговорил лорд Ротвин, – попробовали соединить эти фрагменты. Многое, скорее всего, утрачено, и вам не удастся восстановить смысл до конца, но интересно хотя бы получить представление, о чем он писал.
– Я очень польщена, что вы доверяете мне столь драгоценные бумаги! – воскликнула Лалита.
– Только не утомляйтесь. Если почувствуете, что глаза начинают болеть, сразу остановитесь!
Помолчав, Ротвин добавил:
– Они теперь не такие, как тогда, когда я увидел вас впервые.
– Я шила каждую ночь при свете одной свечи. Когда Нетти позволит мне, я вышью ваши монограммы на носовых платках. Я хорошо умею это делать.
– Я тоже очень польщен, но обещайте мне не делать этого, пока окончательно не поправитесь, – сказал лорд Ротвин.
– Обещаю, – ответила Лалита, – но вы с Нетти испортите меня: я стану жирной, ленивой и разучусь что-либо делать.
– Именно этого я и хотел бы, – ответил лорд.
Она посмотрела на него, их взгляды встретились, и Лалита внезапно почувствовала, что ей вдруг стало трудно дышать. Она не могла объяснить причину такого состояния даже самой себе.
Он отвел взгляд и протянул ей серебряную коробочку.
– Я буду терпеливо ждать.
Лалита с утра собралась сесть за стол у себя в спальне, но снизу ее позвала Нетти.
– Добрый день, миледи. Ступайте-ка на солнышко, а дела оставьте на дождливый день. Да и его светлость будет ждать вас.
Этого было достаточно, чтобы заставить Лалиту поспешить. Она надела новое платье цвета бледно-розовой орхидеи. Этот цвет она никогда не носила прежде.
«Точно так же, как он подбирает в тон подходящие ковры и шторы для комнат в тех домах, которые реставрирует, он выбирает и платья для меня», – думала Лалита.
Было приятно сознавать, что кто-то, особенно лорд Ротвин, заинтересован в ней настолько, чтобы тратить на нее свое время, думать о ней.
Она спустилась в коридор, который вел к его кабинету. Эта комната располагалась в стороне от парадных апартаментов. В ней лорд Ротвин занимался вопросами управления поместьем, там же хранились планы и чертежи зданий, которые он реставрировал.
Лалита подошла к кабинету, когда дверь в него открылась, и из нее вышел какой-то молодой человек. Он закрыл за собой дверь и прислонился к стене, невидяще глядя перед собой. Лалита решила, что он болен, и поспешила к нему. К своему удивлению и ужасу, она увидела, что тот плачет.
– Я могу чем-то помочь вам? – тихо спросила она.
– Никто не может мне помочь! – ответил незнакомец сквозь слезы.
– Что же случилось?
– Это моя вина, – ответил он.
– Идите сюда, – сказала девушка мягко, увлекая молодого человека в пустую гостиную. – Расскажите мне, что произошло?
Он вытащил из кармана носовой платок и вытер глаза.
– Мне очень стыдно, мадам, – сказал он, – что вы меня видели таким.
– Не беспокойтесь об этом, – ответила Лалита. – Как бы мне хотелось вам помочь! Что я могу для вас сделать?
– Я же сказал: никто не может мне помочь. Его светлость рассержен на меня, и это справедливо. – Прошло какое-то время, прежде чем молодой человек снова заговорил: – Я неправильно возвел одну из опор. Я неверно прочитал планы, и я чувствовал, что все шло не совсем правильно, но я боялся, что его светлость разозлится, если я спрошу его.
– И что же случилось, когда он обнаружил вашу ошибку?
– Он уволил меня. – Глаза молодого человека снова наполнились слезами. – Я был так горд, так благодарен за то, что мне дали возможность работать для него! Я очень хотел быть ему полезен. Я старался. Видит Бог, я старался, я так боялся допустить оплошность, и вот это произошло.
– Вы подождете меня здесь? Обещайте мне, что не уйдете до моего возвращения, – проговорила Лалита.
– Простите меня, мадам. Я не должен был беспокоить вас всем этим. Вы были так добры, но я должен уйти с достоинством!
– Нет! Подождите здесь моего возвращения. Можете мне это пообещать?
– Если вам так угодно, – ответил он, – хотя я не понимаю…
– Только дождитесь меня!
Лалита вышла из комнаты, прошла через коридор и, глубоко вздохнув, открыла дверь кабинета.
Лорд Ротвин сидел за большим столом, на котором было разложено множество чертежей. Такого сердитого выражения на его лице она не видела с ночи их венчания.
– О, это вы, Лалита! – воскликнул лорд Ротвин, увидев ее.
С его лица исчезло суровое выражение, и он встал. Лалита подошла к столу и остановилась, не произнося ни слова.
– Вы чем-то расстроены? – озабоченно спросил лорд Ротвин.
– Я хочу… кое-что… сказать, но… не сочтите это… за дерзость. – Ее голос дрогнул.
– Что бы вы ни сказали мне, Лалита, это не будет дерзостью. Вы не хотите присесть?
Лалита села на самый краешек стула.
– Так в чем дело? – мягко спросил Ротвин.
– Вы… знаете, – начала Лалита, – я… многого боюсь. Часто бывает, что от страха… человек делает что-то… неправильно. Но это просто потому, что… он боится… потому что…
– Я вижу, вы поговорили с молодым Джеймсоном, которого я только что уволил.
– Я знаю, что он… чувствует, – сказала Лалита, – потому что ваша светлость… может очень… напугать…
– Вы обвиняете меня в некомпетентности этого молодого человека? – Он, похоже, ждал ее ответа, и Лалита очень тихо проговорила:
– Он… боялся… спорить с вами… как я и… – наступило молчание, а затем лорд Ротвин сказал:
– И вы полагаете, что недостаточно смелы, хотя говорите мне все это?
– Мне… жаль его, – объяснила Лалита, – потому что, когда люди сильны и уверены в себе, они не понимают, как… слабы и… глупы другие, как я сама… например…
– Вы действительно думаете, что это оправдание отсутствия мастерства?
– Я думаю, что в данном случае это была ошибка. Каждый… кто бы он ни был… может ошибиться!
Слабая улыбка тронула губы лорда Ротвина.
– Я тоже совершил ошибку, – произнес он. – Ведь и вы так считаете?
Лалита опустила глаза. Тень от ее ресниц легла на щеки.
– Я говорила, что вам… может… показаться… дерзостью то, что я скажу! – едва ли не шепотом проговорила она.
– Возможно, вы не так уж и напуганы, как думаете, – произнес он, – но, поскольку мне не хотелось бы расстраивать вас, Лалита, я поговорю с Джеймсоном. Где он?
