— Где твоя мать?! — воскликнула девушка.
Мальчик захныкал.
— Не знаю!
Тия побежала в дом за повязкой. Она быстро нашла чистую ткань, отрезала длинную полосу, забинтовала Айрису руку и принялась утешать брата.
Девушка не заметила, как перед ними выросла статная фигура Небет.
— Где Харуя?
— Она пошла в дом, — сказала Тия и выпрямилась. Что-то удержало ее от признания, что Харуя бросила работу еще днем.
— Ее там нет, — ответила Небет и скривилась.
Тия пожала плечами. Она не успела ответить — на дорожке появилась запыхавшаяся Харуя.
— Айрис! Что с ним?
— Он поранил руку ножом, — пояснила девушка.
Тие показалось, что Харуя прибежала не с той стороны, с какой они могли ожидать ее появления, но, похоже, мать не обратила на это внимания. А еще девушку удивил странный вид отцовской наложницы, которая словно только что пробудилась от долгого сна и с трудом возвращалась в реальность. Ее волосы растрепались, а одежда пришла в беспорядок.
Тия предположила, что молодая женщина вошла в сад через заднюю калитку. Где же она была и что делала все это время?
Харуя присела на корточки и стала успокаивать ребенка. Хотя в голосе отцовской наложницы звучала глубокая и искренняя материнская нежность, Тия не могла отделаться от ощущения, что мысли молодой женщины далеки от действительности.
Когда муж вернулся домой, Небет пожаловалась ему на Харую, заявив, что та не следит за детьми. Это случилось во время ужина. Едва ли отец придал большое значение словам Небет; он ограничился тем, что рассеянно кивнул, но Тия заметила, что Харуя смотрит на своего господина испуганным, пожалуй, даже затравленным взглядом, как те крестьяне, которых Анхор приказывал бросать на землю и бить палками.
Тие почудилось, будто Харуя чувствует вину за поступки, о которых отец не знает и которые она только надумала совершить.
После ужина, когда женщины убрали посуду, девушка случайно обнаружила наложницу отца в оплетенной зеленью беседке. Она не поняла, от кого укрылась Харуя и почему она всхлипывает, закрыв лицо руками.
— Почему ты плачешь? — тревожно промолвила Тия. — Ты испугалась за Айриса?
— Да! — надрывно произнесла Харуя.
Тие почудилось, что женщина лжет, но она предпочла ничего не говорить. Сердце каждого человека — кладезь тайн, многие из которых будут раскрыты лишь во время Последнего суда перед очами Осириса .
— Я чувствую себя виноватой. Стоило мне отлучиться, как с моим ребенком произошло нечто ужасное! Боги хотят меня наказать! — добавила Харуя.
Девушка пожала плечами.
— За что им тебя наказывать? Ничего страшного не случилось. Я перевязала Айрису руку. К тому же рядом была моя мать и другие женщины.
Харуя взяла теплую и мягкую ладонь Тии в свою, дрожащую и холодную, и призналась:
— Я не рада, что мы переехали в Эффе. Фивы — великий город. Живя в нем, я могла утешаться надеждой на то, что моя судьба может измениться. А здесь?
Встревоженная неожиданной переменой разговора Тия удивленно смотрела на Харую. Ей не приходило в голову, что наложница отца может быть недовольна своей долей.
— Я думала, все мы давно смирились с тем, что навсегда останемся в Эффе, — осторожно произнесла девушка.
Молодая женщина усмехнулась и вытерла слезы.
— Навсегда? Только не ты, Тия, — заметила она. — Ты еще очень молода, и только боги знают, как сложится твоя жизнь. Думаю, со временем ты окажешься в Фивах или в другом большом городе.
Девушка пожала плечами.
— Каким образом?
Харуя лукаво улыбнулась.
— Очень просто. Ты слишком красива, чтобы родители могли позволить тебе осчастливить пусть даже богатого и уважаемого провинциала. — И серьезно добавила: — Не знаю, что твой отец думает по поводу моих сыновей, но судьба Тимеса решена давно. Он вернется в большой мир и получит все, что боги отняли у Анхора. А ты поможешь ему проложить этот путь.
— Откуда ты знаешь? Ты что-нибудь слышала?
Внезапно девушке почудилось, будто приоткрылась неведомая дверь, откуда повеяло холодом и пахнуло чем-то неизведанным и тревожным.
— Об этом нетрудно догадаться. К несчастью, мы живем в мире, где все предсказуемо.
— Фивы далеко, — заметила девушка. — Кто из жителей столицы поедет свататься к дочери провинциального писца?
— Эффе стоит на перекрестке торговых путей, здесь останавливаются самые разные люди, — сказала Харуя и устало добавила: — Уже поздно. Пойдем спать.
Тия согласно кивнула, хотя ей хотелось поговорить. Молодая женщина не сказала ей чего-то главного; чувствуя это, девушка ощущала легкую обиду. Скорее всего, мысли и желания Харуи еще не оформились, не созрели и она сама не знает, чего желает и боится. Возможно, она понапрасну мучится бесцельным томлением?
Девушка прошла в свою комнату. Она долго не могла заснуть и смотрела в раскрытое окно.
Тия любила таинственное ночное небо, мерцающие волшебным огнем звезды, которые видят далекое прошлое и будущее на тысячи лет вперед. Где-то там, в огромном перевернутом темном колодце, куда невидимая рука бросила пригоршню сверкающих зерен, сокрыта ее судьба! Куда проще было в древние времена, когда мир был един, боги жили среди людей, земля не отделялась от небес, а живые — от мертвых. Когда все были счастливы и ни-кто не боялся будущего. Теперь все иначе. Человеческая душа напрасно тянется к небу в надежде узнать, что ее ждет! В судьбе каждого из смертных существуют ложные ходы и ловушки, подобные тем, какие устроены в гробницах царей.
Девушка тревожно вздохнула. Как узнать, что задумал отец? Хотя год назад она достигла брачного возраста, Анхор ни разу не заговаривал о ее замужестве. Она и думать не думала, что он вынашивает какие-то особые планы!
Неожиданно для себя Тия снова вспомнила о Тамите, мальчике с болот, который играл в фараонов. Только с ним она была самой собой, только с ним могла примерять на себя чужую судьбу так же легко, как примеряла одежду. Где он сейчас? Доведется ли им когда-нибудь встретиться?
Последующие дни были ясны и безмятежны. Девушки продолжали работать на сборе винограда. Труд отвлекал от тревог; при взгляде в высокое и чистое небо поневоле рождались мысли о грядущем счастье, о невидимом путешествии навстречу новой прекрасной жизни.
Харуя работала рядом с Тией и Эте, по-прежнему немногословная и строгая. Когда девушка пыталась заговорить с отцовской наложницей, та отвечала рассеянно и неохотно. Порой Харую нельзя было отыскать ни в саду, ни в доме — она будто где-то пряталась или куда-то убегала, — и Тия удивлялась, почему до сих пор никто ничего не заподозрил.
