– Сюда, дорогая, быстрее! – Барон повел беглянку к лестнице, круто поднимающейся до третьего этажа, где находились снятые им меблированные комнаты. В глаза Элизабет сразу бросилась обшарпанная обстановка помещения. И еще здесь стоял какой-то незнакомый неприятный запах – запах жилья, в котором вечно меняются постояльцы, – смесь дешевой парфюмерии, застарелого табака и плохого вина.
– Располагайся поудобнее, моя кошечка. – Симон, видимо, никак не мог успокоиться от столь благоприятного поворота событий и непрестанно суетился, расхаживая по комнате. – Ведь нам предстоит провести здесь целую ночь, а не каких-то несколько минут. Только подумать – целую ночь!
Он наполнил высокие бокалы вином, показавшимся Элизабет мутноватым, заставил ее выпить и принялся оживленно болтать о всяких бессмысленных пустяках. Внезапно девушка почувствовала сильный озноб и попросила барона растопить камин. Но даже яркий огонь не смог избавить ее от холода, который пронизывал ее с первой минуты, как только она оказалась здесь.
Наконец, пропустив еще пару бокалов вина, Симон остановился посредине комнаты и выжидающе посмотрел на свою гостью.
– Ну как, дорогая? Надеюсь, ты уже освоилась в этом милом гнездышке? – спросил он вкрадчивым голосом, заговорщицки подмигнув ей. – Так может, не стоит дальше тянуть?
Он подошел к огромной низкой кровати, занимавшей четвертую часть комнаты, и театральным жестом отдернул малиновый плюшевый полог.
– Постель расстелена и ждет вас, сударыня, – молодой человек сделал приглашающий жест, от которого Элизабет просто покоробило.
Видя, что она не двигается с места, барон снисходительно усмехнулся и сам подошел к ней.
– Симон, не слишком ли вы пьяны? – в замешательстве спросила она, уловив сильный запах, когда он оказался с ней лицом к лицу.
– Уверяю, дорогая, что не больше тебя, – рассмеялся он, и Элизабет вдруг поняла, что действительно выпила лишнего, слушая болтовню барона.
– Да, Симон, мне не стоило столько пить, вы просто заболтали меня. У меня немного кружится голова…
– Сейчас она еще сильнее закружится у тебя, но уже от другого. Поверь мне, моя кошечка, я не настолько пьян, чтобы быть не в состоянии исполнить… хм, хм, мой, так сказать, супружеский долг.
– Прекратите говорить такие пошлые слова! О Симон, я даже не знаю… – Элизабет испуганно взглянула на него, затрудняясь объяснить свое состояние. На сердце у нее с каждой минутой становилось все тяжелее, она даже не могла понять, какие чувства испытывает сейчас к мужчине, которому решилась доверить самое дорогое – свою невинность.
– Тебе не нужно ничего знать и не нужно ни о чем думать, – самодовольно проговорил он, властным, хозяйским жестом привлекая ее к себе. – Я сам сделаю все что надо…
Все, что происходило потом, слилось для Элизабет в какой-то дикий кошмар. Без всякого предупреждения Симон набросился на нее, словно голодный зверь. Он жадно стаскивал с нее одежду, причиняя боль неосторожными движениями. Его руки бесцеремонно шарили по ее телу, словно он был не в состоянии подождать, пока она наберется решимости. Элизабет охватила настоящая паника. Неожиданно для себя самой она начала сопротивляться и отталкивать его от себя, но Симон даже не обратил на это внимания. Когда остатки одежды были сброшены, он подхватил девушку на руки, игнорируя ее отчаянные протесты, и перенес на кровать, опрокинув на груду холодных простыней. Испуганно сжавшись в комочек, Элизабет смотрела сквозь пелену какого-то дурмана, как он торопливо раздевается, бросая на нее пылкие многообещающие взгляды, от которых ей хотелось провалиться сквозь землю. В голове у нее гудело, к горлу подступала тошнота. Она уже начинала жалеть, что вообще пришла сюда, в эту омерзительную комнату, но боялась, что было слишком поздно.
Полностью раздевшись, барон направился к просторному ложу, и Элизабет с визгом отскочила на другую сторону постели.
– Нет, нет, Симон, пожалуйста, не надо этого делать! – испуганно воскликнула она, стараясь не смотреть на его обнаженное тело.
Он рассмеялся негромким смехом, уверенно опускаясь на кровать.
– Ну что ты, моя кошечка, чего ты так испугалась? – крепко хватая девушку за руку, он насильно притягивал ее к себе. – Рано или поздно тебе ведь все равно пришлось бы пройти через это.
– Но только не сейчас… О, прошу тебя, Симон, давай прекратим это! – со слезами взмолилась Элизабет. – Я совсем не в состоянии… Я просто не могу! Мне… мне плохо, меня тошнит от вина, я почти ничего не соображаю!
– А что тебе нужно соображать? – Барон стиснул дрожащие плечи девушки и потянулся губами к ее груди. – Просто лежи спокойно и не мешай мне тебя любить.
– Нет, я не хочу! – Она с силой рванулась из его рук и поспешно спрыгнула с кровати, захватив с собой одеяло, чтобы прикрыться. С нарастающим ужасом Элизабет чувствовала, что неспособна твердо держаться на ногах. – Пожалуйста, Симон, давай уйдем отсюда. Отвези меня поскорее домой.
Он издал сдержанное глухое рычание, поднимаясь с кровати вслед за ней.
– Элизабет, послушай… Что это еще за капризы? Я не заставлял тебя приезжать сюда, ты сама так решила. Так что же ты теперь строишь из себя недотрогу?
– Я… я передумала, Симон!
– Передумала? Ну уж нет, дорогая моя, этого я тебе не позволю! Вздумала шутить со мной, да? Так не выйдет, милочка моя, я не понимаю таких шуток…
Он бросился к ней и снова повалил на кровать. Элизабет пыталась сопротивляться, но на нее словно нашло какое-то оцепенение. Все тело внезапно стало тяжелым и непослушным и отказывалось повиноваться. Только невыносимо кружилась голова, разламывались от боли виски, а к горлу подступала тошнота.
Словно в дурном сне, Элизабет смотрела на обнаженное тело Симона, покрытое омерзительной густой растительностью, думая лишь об одном – чтобы все это скорее закончилось и она могла уронить голову на подушку и забыться. Может, хоть тогда наступит какое-то облегчение…
– Откройся мне, моя кошечка, – приторно-сладкий голос барона на мгновение разорвал туманную завесу. Элизабет в ужасе увидела, что он находится совсем рядом, а его тонкие бледные пальцы пытаются оторвать ее руки от груди, которую она неосознанно прикрыла. В следующий момент он с силой развел их в стороны и принялся грубо мять нежные холмики, одновременно касаясь их губами и произнося такие пошлые словечки, от которых Элизабет просто сгорала со стыда.
– Симон, прошу тебя, не надо, – пробормотала она, но он даже не услышал ее. Он весь был поглощен своим занятием, безостановочно тиская ее то в одном, то в другом месте, заставляя девушку вскрикивать от боли.
