Хотя Хью это никогда раньше не приходило в голову, он вдруг подумал, что леди Хаклоу ему не нравится.
— Боюсь, я мало что имею сообщить вам по этому поводу, — произнес он, откашлявшись. Ему стало так неловко при воспоминании о его ночном приключении, что шейный платок вдруг показался тесным. — Хотя мне тоже довелось встретиться с Белым Принцем… Дело в том, что вчера, когда я возвращался из Честерфилда, мою карету остановили. Белый Принц и двое его людей отняли у меня кошелек.
Он не упомянул о том, что одним из этих людей была молодая женщина.
Обе дамы в ужасе ахнули, и Хью раскаялся, что рассказал им об этом происшествии. Ну и дураком же он бывает иногда!
— Вы не пострадали? — воскликнула Гонория, прижимая руку к груди.
— Нет-нет, вы же видите, что я цел и невредим. Они остановили карету, выстрелив в воздух, и потребовали у меня кошелек. После того как я отдал его одному из этих людей, меня отпустили. Кажется, Белый Принц добывает таким образом деньги для местных бедняков. Право же, все было вполне безобидно, так что не стоит принимать это так близко к сердцу.
— Не стоит? — негодующе вопросила леди Хаклоу. — Вас, по-видимому, нисколько не волнует тот факт, что вас ограбили? — Она быстро встала. — Пойдем, Гонория! Я должна немедленно рассказать все мужу. Он должен узнать об этом новом злодеянии. А что касается вас, лорд Рейнворт, скажу вам откровенно: ваше равнодушие к такому наглому грабежу на большой дороге и есть главная причина того, что всем остальным приходится подвергаться опасности каждый день, рискуя расстаться не только с деньгами, но и с самой жизнью.
— Ну, уж никак не с жизнью, — миролюбиво произнес Хьюго, тоже вставая с кресла. — Вы преувеличиваете, миледи. Это нападение — если его только можно назвать таковым — было осуществлено с полным соблюдением всех приличий. Моя жизнь ни минуты не была в опасности. В конце концов, Белый Принц и его люди — не шайка викингов. Хотя методы его и сомнительны, но намерения представляются мне вполне благородными.
Леди Хаклоу устремила на него изумленный и возмущенный взгляд своих маленьких глазок.
— Вы начинаете рассуждать как настоящий якобинец! Только ваша молодость и неопытность позволяют вам отзываться с таким равнодушием о возмутительных грабежах. Я сегодня же пришлю к вам своего мужа. Он объяснит вам всю серьезность ситуации, поскольку я с ужасом убеждаюсь, что, если Белого Принца скоро не поймают, мы все окажемся в заложниках у этого негодяя. А теперь прошу вас распорядиться, чтобы мой экипаж подали немедленно!
Хью был возмущен. Он не привык, чтобы с ним обращались как с мальчишкой, и сдержал вертевшийся у него на языке ответ, только встретив умоляющий взгляд Гонории.
Появление в этот момент Сиддонса с угощением для дам еще более усугубило неловкость ситуации. Леди Хаклоу была неумолима. Она настояла на том, чтобы отбыть немедленно, хотя Хью и убеждал ее выпить перед отъездом чашку чая.
Сиддонс с подносом исчез в холле, и вскоре благодаря его распорядительности колеса экипажа зашуршали по гравию у подъезда.
Когда леди Хаклоу направилась к дверям, Гонория задержала Хью, коснувшись его руки.
— Благодарю вас за то, что вы промолчали, — прошептала она. — У тетушки всегда самые лучшие намерения, и в какой-то степени я согласна с ней — вы действительно с удивительным равнодушием отнеслись к этому ужасному происшествию. Но мы поговорим об этом потом.
— Вы приедете завтра ужинать?
— Да, как мы и договаривались.
Взяв Гонорию за руку, Хьюго хотел поднести ее пальцы к губам, но она, покраснев, отняла у него руку. Он проводил дам до кареты и, захлопнув дверцу, стал медленно подниматься по ступеням крыльца.
Если его и тяготили какие-то сомнения относительно будущего, он решительно отбросил их. Хьюго знал, что, занявшись делом, быстро восстановит душевное равновесие.
Погруженная в экзотического байроновского «Корсара», Мэри вздрогнула от неожиданности, когда раздался громкий стук в дверь. Картины, одна нелепее другой, так и проносились у нее перед глазами: Хью вбегает в комнату, глаза его горят любовью, он обнимает ее, целует снова и снова…
Боже, какой она стала дурой!
Усилием воли Мэри заставила утихомириться свое глупое сердце и прогнала идиотские мысли. Только когда дыхание ее стало ровным и спокойным, она ответила на огласивший ее комнату стук.
В ответ на приглашение войти дверь чуть-чуть приоткрылась, и в образовавшейся щелочке появились одна над другой две хорошенькие головки. На таких знакомых, таких любимых личиках играли радостные улыбки.
— Мэри! — зазвенели восторженным дуэтом молодые голоса.
Мэри вскочила, швырнула книгу на постель и поспешила к двери, от души радуясь появлению подруг.
Когда близнецы влетели в комнату, она поочередно обняла их в заведенном у них порядке — сначала Джудит, а потом Констанцию. Подруги взглянули в глаза друг другу и дружно расхохотались. В школе они не раз вместе участвовали во всяких проделках и поэтому считали все приветственные церемонии лишними.
Отступив на шаг, Мэри взяла их обеих за руки.
— Ну до чего же мило вы обе выглядите в зеленом бархате! — воскликнула она. — Как элегантно! Но расскажите же, как вы поживаете? Как Кит? Хью по-прежнему держит его дома? Я думала, что Кит уже завербовался в солдаты, лишь бы не скучать в Хэверседже. Ведь ему уже исполнилось восемнадцать?
Сестры переглянулись.
— Да, но это не имеет никакого значения, — заявила Джудит. — Ты представить себе не можешь, до чего у нас дошло!
— Хью убедил Кита идти в священники, — объявила Констанция. — Да-да, хочешь верь, хочешь нет! Мы сами поражены, но Кит нам об этом сказал еще в прошлом году.
— Это правда, — подтвердила Джудит в ответ на изумленный взгляд Мэри. — Наш братец станет духовной особой!
Мэри смотрела на них, раскрыв рот, не в состоянии поверить своим ушам.
— Духовной особой? — переспросила она. — Но этого не может быть! Ведь мы о Кристофере говорим? О том самом Ките, который запер вас однажды на целый вечер на чердаке? Который устраивал фейерверки в пещерах? Который пропал как-то на два дня, а когда его нашли в заброшенной шахте, он только потешался над своим приключением? Не может быть!
Сестры сразу погрустнели. Констанция закрыла дверь, из которой тянуло сквозняком, а Джудит продолжала возбужденно обсуждать эту волновавшую их до глубины души тему.
— Священник! — повторила она с отвращением. — Ты можешь вообразить себе Кита угрюмым викарием, отпевающим покойников, посещающим больных, сочиняющим проповеди? И это в то время как он просто создан, чтобы носить мундир!
