Только тут Мэллори поняла, что все это происходит с ней на самом деле. У нее перехватило дыхание. Она действительно покидает Англию! Это одновременно и пугало, и возбуждало ее.
— С тех пор как мои родители перебрались в Египет, я прочла много книг по его истории. Восхитительная страна, не правда ли?
— Я бы этого не сказала, — фыркнула Глория Уикетт. — Там нет никаких современных удобств, люди негостеприимны, а климат отвратителен.
— А мне не терпится повидать Нил и пирамиды, — призналась Мэллори.
— Ну что ж, миледи. Не могу не согласиться с тем, что пирамиды — действительно чудесное зрелище, однако Нил — всего лишь грязная река, которая часто выходит из берегов.
Но Мэллори уже не слышала госпожу Уикетт. Она думала о родителях и надеялась, что они будут рады ее приезду.
Портниха появившаяся наконец в Стонридж-хаусе, держала в руках корзинку со своими швейными принадлежностями. Она самозабвенно взялась за создание нового гардероба для Мэллори. Бедняжку часами обмеряли и заставляли примерять платья, однако ее мало заботили наряды — выбор покроев и ткани из скудного запаса портнихи она полностью предоставила Фиби.
Наконец с этим было покончено, и Мэллори с тяжелым сердцем оглядела свои новые платья. И не только потому, что ей не нравились расцветки — все эти одеяния безнадежно отстали от моды, и, что самое ужасное, было очевидно, что они сшиты деревенской портнихой!
Подавив в себе разочарование, Мэллори обратилась всеми своими мыслями к предстоящей поездке в Египет, целиком отдавшись магии этого момента. Сердце ее пело от счастливого предвкушения путешествия. Временами она верила в то, что родители встретят ее с радостью.
Прощание с кузиной Фиби оказалось даже более тяжелым, чем предполагала Мэллори. Расстаться со всем, к чему она привыкла, для девушки было не проще, чем вырвать из груди часть своего сердца. Обняв кузину, Мэллори разрыдалась.
— Я буду скучать по тебе, Фиби. Как бы я хотела, чтобы ты поехала со мной!
— Глупости, дитя мое. — Фиби неловко похлопала Мэллори по плечу. — Тебе будет некогда скучать. Храни тебя Бог. И не оборачивайся, Мэллори. Не вздумай даже посмотреть назад.
С неохотой Мэллори взобралась в легкую коляску, в которой должна была доехать до развилки дороги, где ей предстояло пересесть в почтовую карету. Экипаж тронулся, и девушка все же обернулась, чтобы бросить еще один взгляд на дом. Нет, она не станет плакать. В Египте ее ждет новая жизнь, и поэтому она не должна грустить.
Когда почтовая карета дернулась с места, увозя ее в неизведанное, Мэллори, выглянув в окно, бросила последний взгляд на Стонридж. Стены из красного кирпича казались размытыми розовыми пятнами и даже с такого расстояния выглядели обветшавшими. Дом медленно исчезал в тумане и скоро пропал из виду. Мэллори чувствовала, что никогда больше не увидит Стонридж. Ее ждал огромный мир, и только теперь она поняла, что с ее прежней жизнью покончено навсегда.
В порту бурлила кипучая деятельность, однако, несмотря на толчею, люди с уверенностью выполняли свои привычные обязанности. Служащие Восточной судоходной компании торопливо загружали мешки с почтой и прочие грузы в трюмы колесного парохода «Иберия», который должен был выйти в море с вечерним отливом.
На глазах Мэллори портовый грузчик водрузил ее чемодан на плечо и потащил его вверх по трапу. Все ее мысли были заняты предстоящим плаванием, поэтому она не заметила, как сзади нее показалась карета. После утренней поливки улиц на булыжных мостовых остались лужи воды, и когда колеса кареты проехали по одной из них, на Мэллори обрушился грязный поток.
Она сердито посмотрела на возницу, который даже не подумал принести извинения. Еще больше девушка разозлилась, увидев, что сидевший в карете молодой человек приветствовал ее, приподняв шляпу. Мэллори мельком взглянула в его насмешливые зеленые глаза и, подавив в себе гнев, пожалела, однако, что не может устроить нахалу хорошую взбучку. Затем, избегая брызг из-под колес других экипажей, она торопливо перешла на другую сторону улицы.
Поднимаясь по ступеням гостиницы «Дофин Инн», где Мэллори поджидала ее спутница, девушка обернулась, чтобы еще раз взглянуть на карету, направлявшуюся в сторону пристани.
Госпожа Уикетт, смотревшая в окно и видевшая все случившееся, сочувственно покачала головой:
— Какое досадное происшествие! Ваше платье наверняка сильно пострадало.
— Но каков нахал! — ответила Мэллори, еще не остыв от гнева. — Даже бровью не повел, когда его карета окатила меня грязью с ног до головы.
Жизнерадостная матрона проводила ее в вестибюль, где им предстояло дожидаться сигнала о посадке на «Иберию». Глория Уикетт оглядела темный дорожный костюм Мэллори.
— Если почистить его до того, как пятна засохнут, их еще, быть может, удастся вывести.
Вытащив носовой платок, Мэллори принялась оттирать грязь.
— Я надела его сегодня впервые, это было единственное платье из нового гардероба, которое мне нравилось…
— Какая жалость, милочка! Возницу следовало бы высечь кнутом! Это еще раз доказывает, как тяжело путешествовать женщине, не имея рядом мужа, который мог бы ее защитить. Когда я была помоложе, мужчины больше уважали женщин, но сейчас все по-другому.
Выглянув в окно, Мэллори увидела, что черная карета подъехала к пристани и остановилась как раз возле «Иберии». Ей и в голову не приходило, что мужчина, которого она мельком увидела через окно кареты, может оказаться пассажиром того же парохода, что и она.
Госпожа Уикетт заглянула через плечо Мэллори и с тревогой посмотрела на «Иберию».
— Терпеть не могу эти морские путешествия, но я не видела своего Горацио уже два года. Единственное, что заставляет меня смириться с этим плаванием, это наша с ним встреча.
Мэллори снова принялась оттирать пятно на платье, но поняла, что его уже не вывести.
— Я уверена, что сержант Уикетт ожидает вашего приезда с огромным нетерпением.
— Еще бы! Я отказалась остаться в Египте только потому, что мне надо было выдать замуж двух дочерей. Теперь, когда это улажено, я наконец свободна и могу соединиться с мужем.
— Представляю, как тяжело было вам и сержанту Уикетту находиться в разлуке столько времени.
— Конечно! — Маленькая женщина поглядела на платье Мэллори. — Может быть, стоит раздобыть воды и все же попытаться оттереть эту грязь? Или, — замешкалась она в нерешительности, — лучше дать ей высохнуть и потом отчистить щеткой.
Затем ее мысли перескочили на другой предмет.
— Погода стоит не по сезону теплая, — сказала госпожа Уикетт, обмахиваясь газетой.
