— Вы мсье Делакруа, мы виделись вчера, ведь правильно?
— Да, это я, мадемуазель Фремо, — ответил Жан-Пьер, тепло улыбаясь и поклонившись ей. Он тоже поцеловал руку Анжелике, но его поцелуй не вызвал такой реакции, как первый. Рядом с этим молодым человеком она ощущала себя уверенной и вновь задумалась над тем чувством настороженности и опасения, которое вызывал Ролан. К тому же вне всякой логики эти ощущения возбуждали.
Жан-Пьер направился, между тем, к буфету.
— Ну, барышня, могу ли я соблазнить вас сегодня каким-нибудь белым вином?
— О нет, мсье, — быстро отказалась Анжелика. — Мама и папа… — она поборола предательское дрожание в голосе и затем закончила фразу: — Мои родители не разрешали мне притрагиваться к спиртному. И я уверена, дядя Жиль будет такого же мнения, если речь зайдет о ком-то моего возраста.
— Но вы просто не сможете отведать фирменное блюдо нашего повара без соответствующего вина, — сказал Жан-Пьер с чарующей улыбкой, наливая ей бокал. — Даже ваш дядя не стал бы возражать.
Борясь с соблазном, Анжелика закусила губу. Во время причастия она все-таки попробовала вина.
— Ну, только если маленькую рюмочку, мсье.
Когда Жан-Пьер подошел к ней с наполовину наполненным хрустальным бокалом, она неловко произнесла:
— Мсье, вы не знаете, почему ваш кузен приватно беседует с моим дядей?
Подавая ей вино, он улыбнулся, однако она почувствовала, что за вежливым взглядом чувствуется напряжение.
— Дорогая, всему свое время.
* * *
— Это безумие, Делакруа! Безумие!
За закрытыми дверями библиотеки Ролан и Жиль вели напряженный разговор.
— А я говорю тебе, Фремо, это — единственный выход из положения, — настаивал более молодой и жесткий собеседник.
— Ты хочешь, чтобы я сказал Анжелике, что все было обговорено несколько лет назад относительно женитьбы? С какой стати она должна этому поверить?
Ролан угрожающе шагнул в сторону Жиля, и глаза его потемнели от гнева.
— Она поверит этому, потому что ты постараешься ее в этом убедить. Если ты откажешься, то я отправлю твою душу — если у тебя таковая есть — прямо к дьяволу.
Ошарашенный, Жиль отступил на шаг.
— Что ты сделаешь?
— Я убью тебя, — ответил Ролан с кривой усмешкой. — Любой негодяй, который обрек бы свою невинную племянницу на жизнь шлюхи, заслуживает медленной и жестокой смерти. Я тебя уверяю, что все так и будет!
— Мсье, пожалуйста… — взмолился Жиль, заметно дрожа.
— У тебя единственный шанс искупить вину, — бесстрастно продолжал Ролан, — это убедить свою племянницу и сегодня же вечером объявить за обеденным столом, что я — ее жених. Как я уже объяснял, нам поможет то, что Анжелика достаточно молода и ее родители могли не сказать ей об этом, и второе — это костер, в котором могло сгореть любое письменное подтверждение о помолвке.
— Прекрасно, мсье. Я попытаюсь убедить племянницу, что дела именно так и обстоят, как вы об этом сказали. Хотя может быть… — Жиль конвульсивно дернулся.
— Что может быть?
— Мсье, Анжелика достаточно упряма. Мне надо быть с ней жестким и твердым, — Жиль вздохнул.
— Будь с ней жестким до такой степени, до какой считаешь нужным, но на словах, — Ролан кивнул, и в его глазах промелькнула чуть прикрытая угроза. Через миг он мягко добавил: — Но если в какой-то степени ты будешь угрожать ей физической расправой…
— И в мыслях не будет, мсье, — заверил Фремо.
— И имей в виду, следи за собой и не пророни ни одного слова по поводу действительных обстоятельств помолвки.
— О нет, мсье, ни в коем случае, — лукаво улыбнулся Жиль, — если я могу рассчитывать на вашу благосклонность…
Не выдержав, Ролан схватил своего партнера за галстук. Лицо Жиля посинело, глаза были готовы вылезти из орбит. Ролан прошипел: — Ты, гнусная пиявка… Конечно, трудно было рассчитывать, что ты удовольствуешься полученным… Думаешь, я забыл, чего ты хотел от Анжелики? За свое злодейство ты уже получил достаточную компенсацию. А сейчас у тебя хватает наглости меня шантажировать? Еще слово на эту тему, и, я тебя уверяю, оно будет последним.
— Конечно, мсье, — сказал Жиль Фремо, жадно вдыхая воздух.
Ролан отбросил его и стряхнул с пальцев воображаемую грязь, которая была ему противна.
— Теперь давай присоединимся к твоей племяннице и Жан-Пьеру. И запомни, когда заговоришь с Анжеликой, твоя жизнь будет висеть на волоске.
Обед был подан за изящным столом из красного дерева, и меню соответствовало обещаниям Жан-Пьера, данным Анжелике.
Фаршированные артишоки, вареные раки под красным соусом, разнообразные блюда креольской кухни и, наконец, форель с зеленым горошком и картофель под майонезом.
Жан-Пьер и Ролан сидели в разных концах стола, а Анжелика и дядя — по бокам. Девушка пыталась отдать должное каждому из блюд и исподтишка наблюдала за Жан-Пьером — одобряет ли он ее действия… К каждому кушанью подавали особый сорт вина, и к тому времени, когда на столе появилась форель, щеки Анжелики зарделись.
Анжелика была рада, что в основном беседу вели мужчины. Разговор имел общий характер — от смерти президента Тейлора и назначения его преемником Филмора до сезонных наводнений. Несколько раз во время обеда Анжелика поймала на себе пристальный взгляд Ролана Делакруа. Похоже, один только Жан-Пьер старался, чтобы она чувствовала себя спокойно во время этой бесконечно длившейся трапезы.
В конце обеда Жиль откашлялся, отложил салфетку и обратился к Анжелике.
— Дорогая, я хотел тебе что-то сказать.
Анжелика почувствовала, как сердце ее замерло.
— Да, дядя Жиль?
Он заерзал, пытаясь не смотреть ей в глаза.
— Я боюсь, что я был не совсем честен с тобой.
— В каком отношении?
Жиль Фремо мельком взглянул на Ролана и продолжил скороговоркой:
— Видишь ли, несколько лет тому назад от твоего имени я договорился с родителями об одном деле. Мы не хотели, чтобы ты об этом знала, пока не повзрослеешь, чтобы понять.
— Какое дело? — подозрительно спросила Анжелика.
Жиль глубоко вздохнул и выпалил:
— По моей рекомендации они договорились, что ты выйдешь замуж за одного из присутствующих здесь господ, за Ролана Делакруа.
Последовала минута гробовой тишины, и Анжелика с ужасом перевела взор с дяди на Ролана. Всплеснув руками, Анжелика что-то чуть слышно произнесла по-французски. Ее слова заставили Ролана сердито уставиться на нее, а Жан-Пьер постарался подавить улыбку.
— О Боже, — обратилась она к дяде. — Не может этого быть!
