— Я не хотела втягивать тебя в это, Рэнд. Я собиралась вернуться в Техас, чтобы предстать перед законом…
— За то, что убила человека, который не умер, который едва не лишил тебя жизни? — Рэнд рассмеялся. — Какая же ты упрямая. Я собирался сказать тебе это в тот последний день на перегонном маршруте, но ты не стала меня слушать. Я люблю тебя, Билли. И что бы ты ни сделала в прошлом или будущем, я всегда буду любить тебя. Ты подвергла меня настоящей пытке… Я ждал тебя всю свою жизнь и уже думал, что потерял. Теперь хочу предупредить. Больше ты не убежишь. Я отвезу тебя в свой огромный дом в Сент-Луисе. Мы положим начало нашей династии, дорогая, и всю оставшуюся жизнь ты проведешь в моих объятиях, в моей постели и в моем сердце.
Билли не ответила, и Рэнд замер в ожидании. Он с беспокойством вглядывался в ее неподвижные черты, и в глазах его промелькнула неуверенность.
— Билли, ты меня слышишь?
— Слышу.
— И что же?
— Я тоже люблю тебя, Рэнд. Но если бы я так не устала, если бы не была так счастлива, то я бы сказала, что мне не нравится, когда ты отчитываешь меня, хотя я того и заслуживаю. И еще я бы сказала, что не намерена терпеть, чтобы всю оставшуюся жизнь ты мной командовал, если только при этом не будешь меня обнимать. Я бы сказала тебе, что знаю, что я упрямая, что предпочитаю делать все по-своему, даже если это порой идет мне во вред. Но еще я бы сказала, что ничто, кроме страха за твою жизнь, не могло бы заставить меня покинуть тебя, Рэнд. И я ни за что тебя не брошу.
У Рэнда подозрительно заблестели глаза.
— А как насчет большого дома в Сент-Луисе?..
— Большой или маленький, но до тех пор пока он наш…
Рэнд тихо рассмеялся и осторожно поцеловал Билли в разбитые губы, стараясь не причинить боли. Неземная радость вливалась в его жилы, грозя поглотить всего без остатка.
— Наш, дорогая…
— Наш, Рэнд.
Билли больше не перехватывала волосы кожаным ремешком. Теперь ее чудесные локоны были собраны в высокую прическу, отливающую лунным серебром. Она больше не носила одежду погонщика — теперь на ней было платье из нежного бледно-розового шелка. И грубые парусиновые штаны и тяжелые сапоги уже не скрывали ее длинные стройные ноги. Вдоль ее высокой фигуры струилась изысканная юбка со шлейфом, а ноги были обуты в туфельки из мягчайшей кожи. Тонкая цепочка, обвивавшая ее шею, сияла бриллиантами. Такие же бриллианты блестели и в ее ушах. Еще один камень, но более крупный, величественно мерцал у нее на пальце, когда она неуверенно подносила руку к прическе.
Рэнд молча наблюдал за Билли из дальнего конца комнаты. На нем был безукоризненный вечерний костюм и белая полотняная рубашка. Костюм подчеркивал ширину могучих плеч, а рубашка — переливы густых, тщательно причесанных черных волос. Его точеные черты выражали задумчивость, а голубые глаза сияли, когда он смотрел на свою прекрасную жену.
За три месяца их семейной жизни Рэнд множество раз говорил Билли, что она прекрасна, но он знал, что жена до сих пор ему не верит. Он не уставал изумляться, что она, глядя на себя в зеркало, не видит своей совершенной красоты. Да, Билли была прекрасна. Ее полная достоинства осанка напоминала ему фарфоровую статуэтку, невероятно хрупкую и редкостную. Но ей и впрямь не было цены, потому что, сделанная из плоти и крови, она пылко его любила и принадлежала исключительно ему… ему одному…
Чувствуя, как в нем снова просыпается страсть, Рэнд сделал в сторону Билли несколько шагов. Обняв ее за талию, он принялся целовать ее шею и плечи. Когда же она, чуть повернувшись, подставила для поцелуя полураскрытые губы, его сердце подскочило и забилось быстрее. Присущий ей вкус, ее запах, который он ни с чем не мог бы спутать, возбудил в нем ненасытный голод желания. Отдаваясь волне охвативших его чувств — волна эта ширилась и разрасталась до невероятных размеров, грозя поглотить его, — Рэнд нехотя прервал поцелуй. Он слишком хорошо сознавал, что возбудился не только мысленно, но и физически. Покачав головой, он с улыбкой сказал:
— Знаешь, целуя меня так, ты совершаешь ошибку, Билли. С тобой я легко теряю над собой контроль.
Не меняя выражения лица, Билли ответила:
— А кто тебе сказал, что я в состоянии себя контролировать?
Рэнд рассмеялся:
— В таком случае мы оба в плачевном состоянии, в то время как дом полон гостей, ожидающих нашего появления. По ее лицу пробежала тень беспокойства.
— Не знаю, Рэнд… Не знаю, справлюсь ли я с ролью хозяйки. Общество Сент-Луиса… Я более уверенно себя чувствую в старой одежде и сапогах, верхом на лошади, в обществе коров и быков.
— Это всего лишь маленький прием с ужином, Билли. В честь твоего прибытия в Сент-Луис. Я чувствую себя виноватым, что с такой поспешностью заставил выйти за меня замуж в Монтане. — Его улыбка немного потускнела, когда он в смущении добавил: — Если бы я не боялся снова потерять тебя, если бы мы могли подождать…
— И ты до сих пор этого боишься?
Сознавая, что Билли задала вопрос в шутку, Рэнд избежал прямого ответа. Как заставить ее понять, что он чувствует? Ведь только по случайному стечению обстоятельств, по капризу судьбы Билли занесло в его лагерь, когда стадо стояло в окрестностях Сан-Антонио, а не где-нибудь в другом месте. Как мог он объяснить, что за те несколько дней — когда Билли бросила его в Монтане — он осознал, сколь пуста и бессмысленна его жизнь без нее? О да, он верил, что Билли любит его, но Рэнд сомневался, что она в состоянии постичь всю глубину его чувств. Билли была его жизнь, его будущее, его бессмертие. Она была лучшей и худшей его половиной. Она была его гневом и радостью. Она была его любовью. Она привнесла в его жизнь новую сверкающую грань, в сиянии которой все остальное меркло. Раньше Рэнд жил одним днем, теперь же обрел иную цель и новый смысл. Он строил будущее — для нее и для детей, которые у них родятся. Он строил дом, который они наполнят любовью и смехом.
Но Билли хмурила брови.
— Рэнд, ты мне не ответил.
Едва заметная улыбка тронула уголки его губ.
— А что, если я устал отвечать на твои вопросы?
— А что, если и я устала отвечать на твои?
— Ты знаешь, что я на это отвечу, дорогая…
Билли улыбнулась и воскликнула:
— Нет-нет, Рэнд, не сейчас! Внизу ждут гости, ты что, забыл?
— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать последние полчаса.
Рассмеявшись при виде ее растерянности, Рэнд взял жену за руку.
— Ты слишком долго их избегала.
Подведя ее к порогу, Рэнд решительно распахнул дверь. Вскоре они уже спускались по широкой лестнице к мерцающим огням и гулу голосов, доносившемуся из комнат первого этажа.
