Мальчик застыл. На его памяти порог их с матерью дома не переступал ни один мужчина.
У Джейсона замерло сердце. Он смотрел на своего сына. Было ясно, что этот мальчик вырос на вольном воздухе, без особых притеснений и запретов. Джейсон вспомнил свое воспитание: Итонский колледж, суровые правила, усталость и холод в глазах наставников, тяжелые трости и терновые розги в их недобрых руках.
– Ты вырастила его индийцем. Иначе и быть не могло.
– Подойди ближе, Айрон, – тихо сказала Ратна. – Это твой отец.
Тот приблизился, озадаченный и смущенный. В его темных, как у Ратны, глазах не было радости, но не было и страха. Джейсон глубоко вздохнул. Он знал: пройдет немало дней, прежде чем возникшая между ними пустота заполнится. А многое не вернется вообще никогда.
– Я украл это у себя, – произнес он вслух. – А хуже всего, что украл у вас. Я никуда не ушел бы, если б знал, где вас искать.
– Мы нашлись, – ответила Ратна, – и это самое главное.
Вскоре они поехали на свадьбу Анилы. Их встретили с почетом и почти без настороженности. Кумари и Манджу волновались и суетились. Нилам выглядел немного скованным. А Амит… Амиту стало гораздо лучше. Анила относилась к нему с нежностью и заботой и звала отцом, из чего Ратна заключила, что никто так и не открыл девушке правду.
Глядя на все это, Джейсон думал о том, что если у них с Айроном еще достаточно времени, чтобы узнать друг друга, то потерю, понесенную Ратной, можно считать невосполнимой. Судьба отняла у нее дочь, отдав ее другим людям.
Ратна держалась стойко. Перед церемонией ей в числе других близких родственников позволили побеседовать с Анилой.
Обвешанная украшениями невеста сидела в шатре. На ней было сари цвета заходящего солнца, из такой тонкой ткани, что его, наверное, можно было пропустить через кольцо. Кайма брачного наряда была расшита кусочками зеркал, а в прическу вплетены цветы гибискуса.
– Здравствуй! – неловко промолвила Ратна, разглядывая сандаловые узоры на лбу своей дочери. – Я…
– Я знаю, кто вы, – ответила Анила, не поднимая пушистых ресниц. – Вчера… мама сказала мне об этом.
Глаза Ратны наполнились слезами.
– И… что ты почувствовала? Ты поверила? Пойми, я не была виновата, и я сильно страдала!
– Мне было нелегко это принять… – Анила вздохнула, выдержав паузу. – Однако мама объяснила мне, что вы сделали все для того, чтобы и я, и… они с отцом жили спокойно.
– Мне было тяжело, – ответила Ратна. – Возможно, я была бы для тебя недостаточно хорошей матерью, но я всегда любила тебя, желала заботиться о тебе, мечтала тебя воспитывать.
Терзания не оставили ее. Она обрела свою дочь и вместе с тем снова ее теряла. После брачной церемонии Анила уйдет своей дорогой, в другую жизнь.
Ратна постаралась взять себя в руки.
– Ты видела своего жениха?
– Да, мне позволили.
– И что ты можешь о нем сказать?
Анила зарделась.
– Он мне по сердцу.
Ратна облегченно перевела дыхание.
– Я живу в Варанаси. В этом священном городе должен побывать каждый индиец. Я буду ждать тебя и твоего мужа! Там у нас будет возможность получше узнать друг друга.
Анила подняла глаза и посмотрела на Ратну взглядом, в котором читалось обещание.
– Мы обязательно приедем.
Теперь им предстояло навестить мать Джейсона. И это стало испытанием уже для него.
Недавно прошедший дождь смыл с улиц грязь и пыль. Листва уже не казалась выцветшей и увядшей, а небо сверкало голубизной. За стенами аккуратных, чистеньких, увитых глицинией английских бунгало скрывалась чужая, непонятная жизнь. Джейсону казалось странным, что когда-то он мог ей принадлежать, что она была частью его души.
Ратна плохо помнила, где живет или жила Патриция Блэйд. Дорогу спрашивал Джейсон, и люди шарахались от него еще больше, чем от индианки. Едва ли кто-то узнал его.
В первые минуты встречи, увидев сына, Патриция решила, что ей это пригрезилось или он сошел с ума. Какая-то странная одежда, сплетенные из ниток и кожи браслеты на запястьях, волосы куда длиннее, чем в те времена, когда он был военным. Однако у Джейсона были ясные, спокойные, сияющие и… виноватые глаза.
– Мама!
Он обнял ее, а она покачала головой и заплакала. Ратна с Айроном скромно стояли поодаль, пока Патриция не подошла к ним и не проговорила сквозь слезы:
– Ты сдержала слово! У тебя золотое сердце. Идите в дом.
Эта встреча была потрясением для всех. Спустя какое-то время они сидели в гостиной: Патриция и Джейсон – на диване, Ратна и Айрон – на циновках.
– Каждый день и час у меня появлялось ощущение, будто в двери моей тюрьмы вбивается новый гвоздь, – говорила Патриция. – Мне ничего не хотелось: ни появляться на приемах, ни даже ходить в церковь. Я старалась ни с кем не общаться. В виде исключения командование выделило мне пенсию… за тебя, но я не проживала и половины. Все утратило смысл.
– Я понимаю, мама. Я очень виноват перед тобой. Но я… я не мог поступить иначе.
– А я – могла, но не сделала этого. Я передумала о многом. И сейчас я не осуждаю, а… понимаю тебя. Видя несправедливость, ты никогда не оставался спокойным. Ты не был ни злым, ни жадным, ты всегда обладал достоинством. Ты отличался от тех солдафонов, которые отправляются на войну, чтобы грабить и убивать, как небо от земли.
Джейсон покачал головой.
– Я обычный человек со своими недостатками, заботами и невзгодами. Просто будем считать, что я был болен и излечился. Или, – он едва заметно улыбнулся, – заболел чем-то другим.
– К сожалению, тебе нельзя здесь находиться, – с горечью произнесла Патриция, – иначе тебя объявят дезертиром.
– Я оставил прошлую жизнь далеко позади.
– Ты стал индийцем?
– Я не могу стать индийцем, потому что я англичанин. Возможность такого выбора есть только у моего сына. И, кажется, он его уже сделал. А я… я просто стал собой.
– Ты прав, иногда лучше плыть по течению, следуя своей судьбе, за своим сердцем.
– Я не собираюсь плыть по течению. У меня много планов, и я надеюсь, что большинству из них суждено осуществиться.
Патриция взволнованно оглядела присутствующих.
– Вы возьмете меня с собой? Я постараюсь не быть обузой. Я хочу находиться рядом со своим сыном, невесткой и внуком.
Джейсон бережно сжал руку матери в своих ладонях.
– Я больше не позволю себе потерять никого из вас.
Они остановились в Блумсбери, известном как центр интеллектуальной жизни Лондона, откуда было рукой подать и до вокзала Кинг Кросс, и до Британской библиотеки с Британским музеем, и до Университетского колледжа Лондона, где Джейсону Блэйду предстояло прочитать несколько лекций по истории индусской религии и обычаев индийцев. Это учебное заведение нравилось ему прежде всего потому, что принимало студентов вне зависимости от их веры и выступало в качестве светской альтернативы консервативных Оксфорда и Кембриджа.
