– Может, это просто снежный смерч, поднятый ветром? – предположил граф де Пейрак.
Но на этот раз Анжелика и Маколле сошлись во мнении.
– Нет! Нет! Это… что-то другое.
Жоффрей де Пейрак внимательно смотрел на жену. Он заметил, что у нее какой-то потерянный взгляд – такой бывает она, когда ее что-то гложет. В эти дни она словно уходила в себя, целиком поглощенная вопросом, который еще не могла точно сформулировать, но на который она одна должна была найти ответ. Он догадывался, что она до крайности чувствительна к феноменам, имеющим в основе абсолютно материальную сущность, но не становящимся от этого более объяснимыми.
Граф размышлял.
Никола Перро разделял его сомнения. Он посмотрел на Анжелику тем же самым озадаченным и проницательным взглядом, что и хозяин, и вдруг выпрямился.
– Нужно идти туда, – решительно заявил он. И обернулся к Анжелике. – Вы именно этого хотите, госпожа графиня? Да?.. Что ж, если так, тогда пойдемте…
– Идет, – сказал граф, решаясь. – На худой конец мы рискуем всего лишь совершить не очень приятную прогулку, но зато вы успокоитесь, дорогая, не правда ли?
Овернец Кловис отшатнулся, отчаянно замахав руками.
– Бежать за призраками, мне? Ни за что! – воскликнул он и, бросившись на нары, с головой укрылся одеялом.
И этот нечестивец даже перекрестился несколько раз.
В сопровождении Никола Перро, двух испанцев, Жака Виньо, Флоримона и Кантора Анжелика и граф де Пейрак с фонарями спустились к озеру. Итальянец Поргуани уже улегся спать в своей клетушке около мастерской, и они решили его не беспокоить. Элуа Маколле следовал поодаль, ворча и перебирая в кармане свои четки.
Луна время от времени скрывалась за облаками. Снег был такой твердый, что не пришлось даже надевать снегоступы.
Они медленно продвигались по правому берегу озера. Идти было трудно, и все молчали. Слышно было только, как поскрипывал под сапогами и мокасинами снег да тяжело и хрипло дышали люди, тем более что в морозном воздухе все звуки усиливались.
Дойдя до конца озера, они остановились.
– Вот здесь, – сказала Анжелика, оглядываясь. Вокруг царила тишина, такая торжественная тишина, что беспокойство, которым они только что были объяты, сейчас казалось необъяснимым.
Даже ветер немного утих и поземка дула совсем слабо, едва взметая свежевыпавший снежок.
Пройди они еще немного вперед, они увидели бы водопады, сверкание клокочущего каскада, похожего на трубы хрустального органа. Все вокруг выглядело сумрачным, спящим.
– Ну что ж, поищем, – сказал граф де Пейрак.
Они разошлись в разные стороны, кругами освещая землю светом фонарей.
Но снежный покров был девственно нетронутым.
Закоченевшая Анжелика уже готова была упрекнуть себя в чрезмерной настойчивости. Завтра, когда она проснется и винные пары рассеются, она посмеется над этой глупой историей. А потом ей придется приготовить себя к тому, что все долго еще будут подтрунивать над ней. Потом вдруг неудержимое и упорное желание обязательно найти, разгадать эту тайну охватило ее, и она искала, искала, натыкаясь на деревья, на кусты, оступаясь в рытвинах.
Немного погодя они снова собрались все вместе и решили возвращаться в форт.
Но словно какая-то невидимая рука продолжала тянуть Анжелику назад. Она никак не могла решиться покинуть это место и, дав другим обогнать себя, потихоньку отстала.
Она жалела, что с ними нет индейца из племени панис, который сопровождал обычно Никола Перро, – вот у кого действительно нюх, как у охотничьей собаки. Но он очень боится ночных призраков, и даже сам Никола не смог бы, пожалуй, заставить его пойти с ними.
В последний раз Анжелика обежала взглядом заснеженное пространство от берега озера до опушки леса.
Там какой-то странный сугроб…
В этот момент луна в полном своем сиянии выползла из-за тучи, пучок серебряного света скользнул между ветвями и упал на этот холмик. Анжелика чуть не закричала.
Рассеянный свет, придавая новую форму теням, особенно четко вырисовывая бугры и впадины местности, вдруг на один миг выхватил из темноты очертания распластанной человеческой фигуры.
Она увидела, да-да, увидела под белым покрывалом мягкие очертания головы, тела…
А там, дальше, не откинутая ли это рука?..
С бьющимся сердцем она поспешила туда. Холмик снова был погружен в полумрак. Она бросилась на колени и с неистовством стала разгребать снег. Она что-то нащупала, еще не зная, что именно, но что-то она уже держала в своих руках, судорожно сжимающихся по мере того, как она тащила, и это были не листья, не земля, не… Но что же?.. Что можно было найти здесь под снегом?..
Она сняла перчатки, чтобы лучше прощупать пальцами, – материя!..
И тогда она принялась тянуть, изо всех сил тянуть. И что-то тяжелое, негнущееся показалось из-под снега. Это была рука человека.
Она продолжала разгребать, тащить, уже высвободила плечо, приподняла весь торс, и снег легко соскользнул с туловища, потому что снега было не так много, как раз столько, чтобы скрыть от взглядов тело человека, который упал тут от изнурения.
Высоко подняв фонарь, она посветила вокруг. Тут, под снегом, лежали и другие. Теперь она ясно угадывала их. Как же они не заметили их раньше? Ведь столько людей всего лишь несколько минут назад прошли здесь, совсем рядом с ними.
Она снова принялась за работу, и ей удалось окончательно вызволить первое тело и волоком перетащить его на открытое место, цепляясь за одеревеневшую одежду своими ноющими от боли голыми пальцами. От волнения она дышала так лихорадочно, что у нее огнем горело горло. И она была не в состоянии позвать на помощь.
К счастью, вблизи послышался голос графа, окликающий ее, – это Жоффрей де Пейрак вернулся за ней.
– Где вы?..
– Здесь, – ответила она, – идите скорее, скорее, вот они.
– О Боже! – воскликнул Жоффрей. И увидел, как она выходит из тени деревьев, согнувшись под тяжестью какой-то темной и неподвижной ноши.
Они выкопали из-под снега восьмерых. Восемь человек. Восемь существ, неразличимых под панцирями своих задубелых ото льда плащей, митассес и одеял. Неподвижные, они еще, кажется, дышали.
– Они живы. Они свалились здесь всего какой-нибудь час назад, и их припорошило снегом.
– Но кто они? – спросил Виньо.
– А кто, ты хочешь, чтобы они были? – вопросом на вопрос ответил Маколле.
– Ты же слышал, что сказал Перро. Раз они не привидения, и значит, канадские французы. Только эти безумцы могут прогуливаться в такую погоду по здешним местам.
Один из них – тот, которого нес Жак Виньо, – совсем заледенел и был словно бревно.
