— В детстве, — тихо произнес он, не глядя на меня, — я знал, что это единственная вещь, доставшаяся мне от родителей. Друзилла говорила, что его надела мне на шею моя родная мать перед тем, как меня унесли, и с тех пор он был со мной всегда. Я понятия не имел, что это подарок самой верховной королевы, но привык смотреть на талисман и думать, правда ли, что женщина, отказавшаяся от своего сына, надеялась, что он сохранит его.
Он молча разглядывал маленький длинный мешочек, медленно раскачивающийся на ремешке. Я прошла через комнату, остановилась перед ним и накрыла руками его руки.
— Зная твою мать, я уверена, что она действительно надеялась, — сказала я, забирая амулет и торжественно надевая ему на шею. — И до сих пор он тебе помогал. — Стараясь говорить легко и беспечно, я снова повернулась к столу. — Между прочим, я тоже принесла тебе небольшой талисман.
Плащ, который я развернула, был длинным и тяжелым. Я сшила его не для того, чтобы носить в бою, поэтому под плечами и в верхней части плаща не было прокладок, но по крайней мере Артуру будет в нем тепло. Ничего лучшего я не могла дать ему в дорогу, не считая моей любви.
Он восторженно посмотрел на него и пробежал пальцами по вышивке на плечах и спереди. На фоне темно-зеленого сукна ярко горели звезды, цветы и знаки богини, и я развернула перед ним плащ с гордостью и надеждой, что он ему понравится.
— Плащ великолепен, Гвен… фантастическая работа. И слишком красив, чтобы носить его на поле битвы среди крови, грязи и мерзости. Жаль будет изорвать или замарать его в сражении.
— Мне бы тоже не хотелось этого, — пошутила я, осторожно набрасывая плащ на плечи Артуру. — Но он принесет тебе удачу, победу и благословение богини… или по крайней мере твоей жены, — пообещала я, когда его руки сомкнулись вокруг меня, и мы припали друг к другу в торопливом объятии.
Внезапно он отстранился и посмотрел на меня, застенчиво наморщив лоб.
— Со всей этой суетой я утром забыл подарить тебе подарок, — сказал он сокрушенно.
Я улыбнулась и прижалась лбом к его груди, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно:
— Если ты этим утром подарил мне ребенка, лучшего подарка мне не надо.
— Сказано, как подобает истинной королеве, — пошутил он, наконец расплывшись в улыбке. — Когда я вернусь, мы отправимся в путешествие, которое я тебе обещал. Мы проедем через всю страну, госпожа, и ты выберешь любое место, какое пожелаешь, для нашего уединенного дома! Может быть, это будет охотничий домик в Уэльсе или усадьба на высокогорье за Думбартоном. Или, если захочешь, вилла, как у Агриколы — с теплыми полами и всегда натопленной баней.
— Сколько времени, по-твоему, тебя не будет? — Мой голос снизился до шепота, выдав тревогу, и я старательно избегала взгляда Артура. Погладив его по плечу, я вспомнила, что так и не знаю, откуда взялся этот шрам.
— Сколько понадобится! — Ответ был типичным для моего мужа. — Все зависит от того, что мы увидим, добравшись туда. Большинство прибрежных королей во время коронации поклялись мне в верности. Если они изменили и переметнулись на сторону захватчиков, мне придется свергнуть всех их и заменить британскими правителями… людьми, которым я доверяю. Если это произойдет, мы можем задержаться до осени.
Он отвернулся и начал собирать со стола последние вещи, а я торопливо складывала его одежду в седельные сумки. Все это время он размышлял вслух, почти так же, как мой отец.
— Если мелкие короли останутся верны мне, мы разделаемся с захватчиками в течение пары недель. Тео, конечно, темная лошадка, но он достаточно разумно рассуждает о военном искусстве, и, если он и его воины столь же хороши в бою, как кажется, они сохранят для меня южное побережье. Если же я в нем ошибаюсь… что ж, я с уверенностью могу положиться на людей, которые отправились с ним, и если Тео хотя бы поможет моему войску переправиться через реку, наше наступление даст захватчикам повод задуматься.
Он снял со стены Эскалибур. Золото и серебро сверкнули потаенным огнем, по-прежнему излучая силу, как в то утро в Харднотте. «Сохрани его», — взмолилась я, становясь на колени, чтобы застегнуть на Артуре пояс с мечом.
Кэй уже стучался в дверь с сообщением, что рыцари Артура собрались на площади. Артур откашлялся и сказал, что мы сейчас придем.
— Мерлин видит большое кровопролитие на реке Аск, — произнес он тихо, рывком поднимая меня на ноги. — А еще он говорит, чтобы ты не беспокоилась: я вернусь домой целым и невредимым, как всегда!
— Хорошо бы, — прошептала я. Шутить больше не хотелось.
Мы молча смотрели друг на друга, пытаясь глазами сказать слова, которые не могли произнести, потом крепко обнялись… бедра, рты, руки, языки и дыхание — все смешалось. На короткий миг в мире не осталось ничего, кроме чувств, наполнявших и опустошавших нас обоих… Но внезапно раздался резкий голос Кэя.
Как будто по сигналу мы отпрянули друг от друга, схватив футляр с картами и седельные сумки, и пошли к двери. Глядя прямо перед собой, мы шли по коридору с единственной мыслью: встретить предстоящую разлуку, по возможности, весело и мужественно.
Новость о приближающемся отъезде быстро распространилась по городу. На площади было шумно и горели костры. Позднее солнце все заливало ярким светом, превращая в мираж и воинов, и горожан. Мы стояли на лестнице, ведущей в зал, и щурились от блеска его лучей.
Люди и лошади толклись вразброд, сбиваясь в небольшие кучки. Рыцари стояли рядом со своими скакунами, а остающиеся нервно суетились вокруг сыновей, отцов и братьев. Воины торопливо подгоняли снаряжение, кто-то обменивался подарками на память и советами не лезть на рожон, кто-то проверял, надежно ли спрятаны под туниками талисманы и амулеты.
Я в страхе наблюдала за прощальной суетой, понимая, что расставание неотвратимо, и впервые полностью осознала смысл этих последних мгновений. Печальные, горькие, прекрасные и благородные, они водоворотом окружали нас, похожие на страстное безмолвное рыдание.
Артур поднялся на лестницу и подозвал к себе Бедивера. Когда толпа стихла, верховный король торжественно вручил ему на хранение печать Британии, громко объявив в присутствии сотен свидетелей, что, если его убьют и у меня родится ребенок, Бедивер будет регентом до тех пор, пока ребенок не вырастет.
Лишенные парадного блеска слова прозвучали просто и трогательно: жизнь и смерть, объединенные в одной фразе. Я стояла онемевшая, усталая и была очень близка к тому, чтобы разрыдаться.
— Госпожа, — раздался знакомый голос. — Госпожа, я хочу попросить вас об одной любезности.
