— Да разрази меня гром! — воскликнул майор. — Что это все означает? Что это за чудовище?
Рэйчел цыкнула на безумца, а потом спокойно назвала его по имени. Тот вроде бы притих и вновь опустился на корточки, скалясь в улыбке. Рэйчел не понравилось выражение его глаз — почти осмысленное, злое. Она невольно отошла от решетки и переглянулась с охранниками.
Энтони тыкал пальцем в безумца.
— Что это такое? Я спрашиваю, что это за исчадие ада?
Рэйчел вздохнула. Пришло время дать объяснения.
— Перед вами мой безумный брат, сын лорда Робсарта и Шарлотты де Бомануар, Николас Робсарт. Он всегда был таким, и мы вынуждены были его прятать от всех. Проклятье рода Робсартов и вечный его позор. Вы вынудили нас показать его вам. Но учтите — он опасен, и поэтому его всегда держат под замком.
Говорить ей приходилось все труднее.
— Это и был тот тайник, о котором говорил Энтони. Но, как видите, никаких роялистов мы здесь не прячем.
Вряд ли сейчас кто-нибудь думал о беглом короле, все просто смотрели на безумца. А он на них.
Энтони невольно сделал шаг вперед и стал глупо хихикать.
— Так это и есть загадочный Николас Робсарт? Сын моего дражайшего братца — чтоб черти съели в аду его душу! Ха! Николас! Наследничек! Тот, ради которого брат лишил меня всего! — Он расхохотался. — Наследник Робсартов!
— Осторожней, сэр. Не подходите так близко, — предупредил его Томас Легг.
Безумец теперь глядел только на Энтони. Тот продолжал смеяться.
— Итак, перед вами, господа, пэр Англии! — Он так и зашелся смехом.
Ева тихо приблизилась к нему сзади.
— Познакомься с племянничком, дядюшка!
И вдруг с силой толкнула его к прутьям решетки.
Следующее произошло мгновенно.
Не успел Энтони отцепиться от прутьев, как безумец с неожиданным проворством кинулся к нему и схватил огромными руками. Отчаянный крик Энтони слился с глухим рычанием сумасшедшего. Со стороны было похоже, что он целует священника. Но на самом деле он, вцепившись ему в горло, грыз. Крики Энтони перешли в визг, потом в глухое хрипение.
Кто выстрелил первым, было непонятно, но потом все солдаты выхватили пистолеты и несколько минут стояла непрерывная пальба. Сквозь нее слышались истошные крики боли и ярости сумасшедшего, особенно жуткие в окутавшем все пороховом дыму. Даже когда выстрелы прекратились, он все еще глухо ворчал, потом затих.
Рэйчел стояла, зажав ладонями уши. Когда дым стал рассеиваться, она увидела два лежащих, сцепившихся через прутья клетки тела. Хилая фигурка Энтони нервно подрагивала, горло было залито кровью, но широко открытые глаза глядели, казалось, прямо на нее. И его по-прежнему держали, обхватывали длинные руки безумца, казавшиеся невероятными рядом с ворохом шерсти и тряпья, какое представляла скорчившаяся фигура монстра.
В наступившей тишине был еле слышен слабый жалобный стон Энтони. Он был весь залит кровью. Кто-то из солдат вышел вперед, попытался оттащить тело умирающего. Но, как продолжение кошмара, руки сумасшедшего ожили, стали хватать. Он вновь зарычал, словно весь запас пущенного в него свинца не мог лишить его жизни. И крики новой его добычи слились с нервными воплями других солдат, кинувшихся на выручку товарищу. Выхватив шпаги, они принялись разить монстра, резать, колоть. Он был уже мертв, но они все не могли остановиться. Кровь из разрубленного тела так и брызгала струйками.
Рэйчел не поняла, что кричит. Она спрятала лицо на плече сестры.
— Все, Рэч, все. Уже конец, — шептала Ева, обнимая ее.
Рэйчел слабо подняла голову. Солдаты были возбуждены, все в крови, с окровавленными шпагами, они что-то кричали и ругались, толпясь около клетки. Рэйчел увидела, что кто-то из них наступил на тело ее дяди. Тому уже было все равно. Он был мертв, даже мышцы лица его расслабились; в остекленевших глазах исчезло всякое выражение ужаса.
— Ко всем чертям! — ругался майор Верни. — Пропади я пропадом! Дьяволово семя! Уходим! Какого черта нам еще здесь надо!
Мысли о поимке короля явно больше не беспокоили его. Солдаты с готовностью поддержали приказ уйти и стали покидать подземелье. Один солдат совсем по-детски плакал, наверное, тот, что попал в руки сумасшедшего. А ведь эти суровые вояки всякое повидали на своем веку. Сейчас же плачущего солдата вели под руки, ноги у него подкашивались.
Рэйчел постаралась взять себя в руки и даже отдала распоряжение взволнованным охранникам вынести трупы. Она сообразила, что, пока солдаты в Сент-Прайори, королю лучше оставаться в своем убежище.
Ева уже вышла. Рэйчел застала ее стоящей на галерее над озером. Налетавший ветер развивал ее волосы. Ева была бледна, она стояла с закрытыми глазами, подставляя лицо потокам прохладного воздуха. Заслышав шаги сестры, она повернулась и даже нашла в себе силы улыбнуться. Голос ее звучал спокойно.
— Рэч, мы победили. Вряд ли эти «круглоголовые» продолжат поиски. А когда они уберутся, мы сможем выпустить короля.
Рэйчел не сводила глаз с лица сестры и заговорила чуть хрипло из-за стоявшего в горле кома:
— Сейчас они все возбуждены, напуганы. Да и потом вряд ли станут смаковать подробности происшедшего. Но понимаешь ли ты…
Она запнулась. Лицо Евы окаменело.
— Договаривай!
Рэйчел сцепила дрожащие руки:
— Понимаешь ли ты, что совершила убийство?
Ева отвернулась, чуть пожав плечами.
— Ах, это… — Она жадно втянула холодный воздух. — Не будь лицемерной, сестра. По сути дела, ты должна благодарить меня — я отомстила предателю и избавила тебя от такой обузы, как Николас.
Она сказала «тебя», а не «нас». По сути, тяготы Сент-Прайори всегда лежали на плечах одной Рэйчел, Ева словно не желала их знать, избегала. Но именно она совершила решительный шаг: одним взмахом разрубила этот гордиев узел и освободила Рэйчел от непосильной ноши.
Рэйчел стало не по себе: в словах Евы было зерно истины. Она и в самом деле не любила дядю и ненавидела, боялась Николаса. Теперь она свободна, но то, как все произошло… И то, что в этом замешана Ева… Рэйчел испугало чувство злого торжества в груди. Внезапно ей стало нехорошо. Как сомнамбула, она шла следом за сестрой; мысли бессвязно блуждали, голова кружилась.
Она еле дошла до конца галереи, сквозь сгущающуюся перед глазами пелену различила взволнованное лицо сестры и услышала, как та ее позвала.
Шаг, еще шаг. У нее больше не осталось сил. С каким-то странным облегчением она опустилась во мрак беспамятства, почти не ощущая подхвативших ее рук Евы.
Король сидел на стволе поваленного дерева. Слуга лорда Уилмота Роберт Сван стоял перед ним, ожидая позволения говорить, и мял в руках шляпу. Ветер трепал его по-пуритански остриженные, тронутые сединой волосы.
