Чарлз был захвачен врасплох, от его обычной невозмутимости не осталось и следа. Он смущенно раскашлялся, поперхнувшись вином, и, отдышавшись, сказал:
— Признаюсь, мадам, мне еще не доводилось получать такого великолепного приглашения.
— Такого дерзкого, вы имеете в виду? — холодно сказала Барбара. — Но почему мое предложение так удивило вас? Ведь оно исходит от леди Каслмейн, которая пользуется дурной славой.
— Меня удивило только то, что известная своей красотой, несравненная леди Каслмейн оказала мне столь высокую честь, — торжественно произнес он.
— Так вы готовы? — Ленивая уверенность, сквозившая в ее голосе, сводила на нет вопросительную интонацию.
— Если я не ослепну, не сойду с ума и не умру… Где и когда я могу засвидетельствовать вам свое нижайшее почтение?
— Пойдемте со мной прямо сейчас, — сказала Барбара решительно, поставив бокал на стол.
Чарлз с протестующим видом окинул взглядом гостиную.
— Но едва ли это благоразумно…
— Благоразумие не относится к числу моих достоинств.
— Но король…
— Король идет своей дорогой, а я своей.
Когда они покидали гостиную, сердце Барбары взволнованно забилось, она чувствовала, что множество острых взглядов точно иголки впиваются в ее спину. Можно было не сомневаться, что не пройдет и часа, как король узнает, что она отправилась домой вместе с Чарлзом Хартом. Среди гостей Нелл наверняка найдется кто-нибудь, кто сочтет нужным сообщить королю столь важную новость.
«Надеюсь, он будет страдать!» — злорадно подумала Барбара, одарив Чарлза Харта пленительной улыбкой.
Нелл Гуин, не сдержав изумленного вздоха, посмотрела ей вслед. Она повернулась к Бекингему и сказала:
— Невероятно!.. Что вы скажете на это?
Бекингем рассмеялся:
— Просто моя кузина сделала ответный ход в своей бесконечной игре с королем. Но на этот раз она подыгрывает мне. — Проводив глазами Барбару, он повернул голову и окинул Нелл долгим взглядом, от макушки ее кудрявой головки до розовых туфелек, выглядывающих из-под подола платья.
— Полагаю, моя миленькая Нелл, что король вскоре одарит тебя своим благосклонным вниманием…
Нелл взволнованно прижала руку к груди, сердце ее затрепетало. Она с минуту недоверчиво смотрела на Бекингема, а затем заливисто расхохоталась.
— Так вы считаете, что король захочет пофлиртовать со мною?!
Она вдруг начала танцевать, как делала всегда в моменты волнения, и гости с восторгом наблюдали за ней. Ее чувственный страстный танец выражал теснившиеся в ее голове мысли: «Неужели такое возможно? Неужели она, родившаяся в трущобах девчонка, будет лежать в объятиях самого короля Англии?»
Пока Нелл танцевала, Барбара успела добраться до своих дворцовых апартаментов и утолить некоторый голод и гнев в объятиях Чарлза Харта.
Известие о новом романе леди Каслмейн мгновенно облетело весь Лондон. От придворных до бродяг — все обсуждали ее поведение и насмешливо повторяли последний посвященный ей куплет:
Хоть ежедневно целый взвод
К услугам этой сучки,
Но не откажется она
И от случайной случки…
Первый раз Барбара услышала эти вирши, принимая ванну. Подливая очередную порцию горячего ослиного молока, Нэнси продекламировала их своей госпоже. Барбара рассмеялась и попробовала пальцем белоснежную молочную поверхность.
— Ты заметила, что никто не пожалел меня? — пожаловалась Барбара. — Карл завел себе любовницу, я поступила так же, но большинство рифмоплетов накинулись именно на меня. И все же я не желаю, как Катерина, изводить себя бесполезными молитвами. Одними молитвами мужчину в постель не заманишь.
Купание в ослином молоке было одной из последних причуд Барбары. Она считала, что это может быть полезно для кожи, но, с другой стороны, именно такими экстравагантными выходками она поддерживала слухи о своем таинственном и удивительном образе жизни. Молоко после ежедневных ванн отдавалось бедным.
Барбара пребывала в тревожном, подавленном настроении. Она сидела у туалетного столика, перебирая изящные черные мушки, лежащие в фарфоровой вазочке. Сплетенные сердечки, чертики, трилистники — очаровательные безделушки, но сегодня им не удалось зажечь веселый блеск в глазах Барбары и развеять ее хандру. Последние несколько недель были крайне утомительны.
Все внимание короля было поглощено театральными делами. Именно сейчас, когда в народе поднимался гнев на поведение двора, Королевский театр додумался поставить комедию Джона Леси «Падение нравов», в которой тот ругал и высмеивал образ жизни придворных. Со стороны театра было невероятной глупостью поставить сейчас эту пьесу. Карл действовал решительно и быстро. Он отправил Леси в тюрьму и закрыл Королевский театр.
У Барбары появилась возможность чаще видеться с Чарлзом Хартом, поскольку он остался без работы, но нельзя сказать, что это была веселая компания. Он бывал счастлив лишь в те моменты, когда вспоминал свои роли и разыгрывал их перед Барбарой. Но затем он вздыхал и удрученно спрашивал, какой толк в его великом таланте, если невозможно продемонстрировать его перед публикой. Барбара возражала, говоря, что у него теперь новая важная роль и он должен со всей серьезностью играть любовника леди Каслмейн. На что Чарлз отвечал гордо, что гении, такие, как он, принадлежат всему миру, а не одной женщине, будь хоть она первой красавицей. Его огромное самомнение не уступало ее собственному, и Барбару забавляло, а порой и утомляло его тщеславие.
Король ни разу не обмолвился о том, что ему известно о романе Барбары и Чарлза Харта, и Барбара испытывала досадное разочарование. Они встречались на петушиных боях, на балах в Уайтхолле, но их общение не выходило за рамки холодной вежливости и отчужденности. Барбара ждала, что он открыто выразит свое неудовольствие, ведь его гнев доказал бы, что огонь любви все еще не угас в его сердце. Карл не был у нее уже около двух недель, с той самой ночи, когда она привела в свои апартаменты Чарлза Харта.
Барбара хорошо платила своим шпионам, которые лишь расстраивали ее, говоря, что король все чаще посылает за Молл Дейвис.
Однажды, потеряв самообладание, она разразилась гневной тирадой и спросила Чарлза Харта:
— Может, хоть ты мне скажешь, что король находит в этой маленькой глупой молочнице?
Они лежали в постели. Чарлз медленно потянулся к столику и взял яблоко из вазы с фруктами. Он откусил кусок и проговорил, лениво пережевывая:
— В том-то и прелесть, что она молочница, любовь моя! С ней он может отдохнуть. Она податлива, мила, послушна и очень глупа. — Он усмехнулся, скосив на нее глаза. — С тобой не расслабишься!
