Закусив губу, чтобы не потерять сознание, Блэйд по-прежнему держал наготове шпагу, но силы быстро покидали его.
— О каком покровителе ты говоришь?
— А вот этого, мое сокровище, я тебе не скажу.
Шпага качнулась в дрожащей руке Блэйда.
— Я спрашиваю, кто он?
— Посмотри, ты истекаешь кровью. Брось оружие, моя радость, — Миднайт засмеялся. — Сдавайся.
Слабеющей рукой Блэйд попытался замахнуться шпагой на двинувшегося к нему Миднайта, но колени его подкосились, и он упал бы, если б Миднайт не поддержал его. Падая, он услышал обращенный к нему крик Рене, но сил ответить уже не было.
Когда он вновь открыл глаза, то увидел, что лежит на земле, прислоненный к стволу упавшего дерева, а над ним склонился Миднайт, который, разорвав рубаху, накладывал на рану повязку.
Миднайт подозвал своих людей.
— Отведите тех, кто уцелел, в лес и бросьте там. Коней нам оставьте.
Блэйд почувствовал, как руки главаря разбойников ощупывают его пояс. Найдя кошелек, Миднайт сунул его за пазуху. Блэйд потянулся было к кинжалу, но Миднайт оказался проворнее, выхватив тот из ножен.
— Как не стыдно, моя радость. Ты всегда был маленьким кровожадным волчонком. Разве ты не хочешь вознаградить меня за уроки, которые я тебе преподал? Я спасаю тебе жизнь.
— Мои люди…
— Они живы, но лишь благодаря любви, которую я к тебе испытываю. — Миднайт помог Блэйду подняться и стал закутывать его в плащ. — Не пытайся сопротивляться, дурень. Ты истекаешь кровью, и я хочу усадить тебя на коня, прежде чем ты ослабеешь настолько, что не сможешь взобраться на него.
— Я отрежу тебе язык за твою болтовню.
Миднайт расхохотался и, подтолкнув Блэйда к лошади, подал ему поводья и помог сунуть ногу в стремя. Блэйд оказался в седле. Ему показалось, что никогда спина его жеребца не возвышалась над землей так высоко. Верхушки деревьев поплыли у него перед глазами.
— Ах, дьявол. — Миднайт, свесившись с седла, еле успел ухватить Блэйда за здоровое плечо, прежде чем тот свалился на землю. — Куда тебе ехать, радость моя?
— Ричмо…
— Ричмонд-Холл?
— Д-да.
— Тебе повезло. Ох, Блэйд, чувствую, я еще пожалею о своем дурацком милосердии.
Главарь спешился и взобрался на лошадь Блэйда.
— Черт побери, что ты надумал?
Блэйд попытался сбросить Миднайта. Но, лишь пошевелив раненым плечом, он чуть не потерял сознание от боли.
— Успокойся, — сказал Миднайт. — Думай лучше о своей ране.
— Ты не заставишь меня вновь заняться твоим ремеслом. Я не…
— Ты считаешь меня таким дураком? Да я лучше змею пригрею у себя на груди, чем вновь попытаюсь сделать из тебя настоящего разбойника. А теперь — не дергайся. Если я не доставлю тебя к замку, ты свалишься с лошади и истечешь кровью.
Блэйд слабо засмеялся; он чувствовал себя так, будто выпил бочонок вина. Миднайт стегнул лошадь, и они тронулись.
— Вместе с кровью ты теряешь сообразительность, — пробурчал он.
Пытаясь держать голову прямо, Блэйд продолжал тихо посмеиваться.
— Ты даже не представляешь, какую услугу ты мне оказал. Я не смог бы придумать ничего лучшего, даже если бы потратил на обдумывание целый месяц; Боже, почему земля так далеко…
— Держись! — Миднайт схватил Блэйда за воротник плаща. — Или ты перестанешь дергаться, или я оглушу тебя.
— Ссади меня у ворот Ричмонд-Холла. Я отдам себя во власть зеленоглазой феи, живущей там, — пробормотал Блэйд, улыбаясь с закрытыми глазами.
Несправедливый бог любви, что за закон такой, что любовь несет с собой муки и страдания.
Эдмунд Спенсер
Ее снова будут ругать за то, что она ездила верхом по снегу.
Ориел направила свою кобылу к конюшне. Она потеряла счет времени, пока совершала прогулку, а густые низкие облака мешали ориентироваться по солнцу. Она здорово проголодалась, видимо, время обеда уже давно прошло. Во время прогулки она думала о странном поведении дедушки Томаса.
Уже несколько дней подряд он испуганно вздрагивал, когда она входила к нему в библиотеку, к тому же ему стали приходить в голову какие-то странные идеи. Так, три дня назад он настоял, чтобы она прочла все стихотворения сэра Томаса Уайета. Ветхозаветный Уайет показался ей человеком, для которого земное существование потеряло всякий смысл. Ей представилось, что виновницей его страданий была женщина, к которой он испытывал неразделенную любовь, и все свои горькие чувства излил затем на бумаге.
Сегодня утром она завершила чтение и убежала из дома, чтобы сменить затхлую атмосферу старых трагедий на чистый воздух зимней природы. Уайет, должно быть, любил Анну Болейн больше жизни. Что испытывает женщина, когда в нее так безоглядно влюблен мужчина? Ориел вздохнула и потрепала лошадь по шее. Она не могла представить себя в подобной роли. Ей казалось, что она скорее раздражает молодых аристократов, чем внушает любовь
Глубоко вдыхая морозный воздух, она огляделась, любуясь белым ковром, укутавшим землю, и почувствовала прилив бодрости
И тут ее взгляд привлекла двигавшаяся к воротам Ричмонд-Холла лошадь с двумя всадниками. За ними следовала лошадь без седока. Едва они приблизились к красным кирпичным колоннам, к ним навстречу на коне помчался, что-то крича, Лесли.
Когда Лесли подъехал к всадникам, один из них неожиданно соскочил на землю и, пересев на другого коня, галопом устремился прочь. Другой всадник полулежал в седле Но при первом же движении лошади без чувств свалился с нее.
— Ориел, быстрее сюда!
Она ввела лошадь во двор и бегом по снегу поспешила к двоюродному брату. Лесли откинул капюшон плаща упавшего, и Ориел увидела, что это был тот самый молодой человек, который назвал ее куницей. Ее сердце на мгновение остановилось.
— Это, это…
— Николас Фитцстивен.
— Да, этот полуфранцуз, — сказала она, — Сир де… Он ранен?
— Само собой ранен, кряква. Побудь с ним, пока я позову людей, чтобы внести его в дом.
— Быстрее. Он закоченел и совсем бледный.
Ориел поднялась и, подойдя к коню, порылась в переметной суме. Она вытащила оттуда теплую попону и, вернувшись к раненому, накрыла его. Голова молодого человека лежала прямо на снегу, и она попыталась приподнять его. Ориел с трудом удалось, собрав все свои силы, приподнять раненого, и теперь его голова лежала на ее плече.
Приложив руку к его щеке, она обнаружила, что кожа почти такая же холодная, как снег. Полная тревоги, пощупала рукой камзол: он был пропитан заледеневшей кровью. Ориел прошептала слова молитвы и снова посмотрела на молодого человека. Его волосы были темными и гладкими, но мертвенно бледный цвет кожи, синева губ еще больше встревожили ее. Она вспомнила тот яркий, алый цвет его губ, запомнившийся ей во время их первой встречи.
