Но едва она позволила себе расслабиться, послышался легкий шорох. Испугавшись так, что казалось, сердце ушло в пятки, Эйми резко обернулась в сторону террасы.
Как раз в этот момент из тени показалась фигура лорда Стоунхерста.
Какое-то время они смотрели друг на друга в полном безмолвии, повисшем в пространстве натянутой нитью, готовой вот-вот разорваться от напряжения. Пользуясь моментом, Ройс изучающе рассматривал Эйми, съежившуюся на скамейке. Она сидела в полоске лунного света. Разлившийся вокруг нее серебряный блеск очерчивал изящный овал лица, придавая ее облику еще большую незащищенность. Читавшееся на лице уныние разбудило в виконте давно дремлющие инстинкты защитника. В тот же момент его охватил неожиданный, не поддающийся объяснению порыв обнять Эйми, желание укрыть ее от всех невзгод и успокоить.
Черт побери! Он знал, что совершил ошибку, когда, поддавшись импульсу, пошел за ней на террасу. Бесчисленное количество раз Ройс убеждал себя, что им обоим будет только лучше, если он оставит Эйми в покое. Но вопреки собственной воле он не мог противостоять себе и вновь искал ее общества. Казалось, она околдовала его.
Не в силах дольше выносить молчание и гнет нахлынувших мыслей, лорд Стоунхерст, скрестив руки на груди, прислонился к одной из колонн и обратился к Эйми, следуя обычному провокационному тону:
– А вот и я. Полагаю, именно моего общества вы и стремились избежать больше всего.
Оцепенев от насмешливого тона виконта, Эйми вскочила со скамьи и стремительно зашагала к нему, приводя в движение юбки платья. Плотно сжатые губы свидетельствовали о бушующем внутри гневе.
– Что вы здесь делаете? – прошептала Эйми, приблизившись. Прежде чем посмотреть на лорда Стоунхерста, взгляд ее скользнул в сторону дома, как будто проверяя, нет ли кого поблизости. – Вы сошли с ума?
Виконт поразился столь забавному вопросу. Тем более что он сам только что думал о том же. Приняв самоуничижительный вид, Ройс признал:
– Да. Думаю, что да. Либо сошел с ума, либо сила воли покидает меня при виде вас.
– Что бы это могло значить?
– Это значит то, что я беспокоился о вас и хотел удостовериться, что все в порядке.
Подобное признание застало Эйми врасплох. Не говоря ни слова, она только в изумлении смотрела на него, хлопая ресницами, в то время как внутренний гнев потихоньку утихал.
– Что?
– Я наблюдал за вами, когда вы разговаривали с тетей, и уверен что она причина вашего расстройства. – Наклонив голову, Ройс всматривался в бледное лицо Эйми. Здесь, в тусклом свете, тяжело было разглядеть ее черты, но тревога, охватившая ее, была практически осязаема. – Что сказала вам тетушка?
На щеках Эйми заиграл румянец, она отвела взгляд в сторону.
– Ничего. В любом случае ничего такого, о чем стоило бы вспоминать. Она всего лишь воспользовалась случаем и напомнила о всех присущих мне недостатках. Как будто я сама не знаю их все до единого.
Охваченный негодованием Ройс почувствовал внутреннее напряжение. Ничего не мог с собой поделать: возмущение по отношению к леди Оливии лишь возрастало в нем. Ее презрение частенько напоминало ему пренебрежительные замечания отца, повторяемые в детстве ежедневно. Сознание того, что Эйми вынуждена терпеть подобное отношение, задело лорда за живое.
– Да она старая ведьма! – прорычал он от злости. – Никогда не понимал, как ваш отец терпит ее.
– Она его сестра. Отец испытывает к ней чувство жалости.
– Но почему?
Эйми слегка пожала плечами:
– Точно не знаю. Много лет назад тетушка была влюблена и собиралась замуж. Но когда семья жениха не одобрила выбор, критикуя брак моих родителей, возлюбленный бросил тетю Оливию. Похоже, никто толком и не знает, кто это был. Это произошло, когда отец, покинув дом дедушки, жил с нами в Дорсете. В итоге помолвка так и не состоялась. – Эйми направилась обратно к скамейке. – С тех пор тетя ожесточилась, и думаю, что папа до сих пор чувствует свою ответственность за случившееся.
– Но это никоим образом не дает ей права быть такой озлобленной по отношению к вам, – продолжал настаивать Ройс, следуя за Эйми. – Вы ведь ни в чем не виноваты, и вашему отцу следовало бы пресечь подобное поведение сестры давным-давно.
Дойдя до скамьи, расположенной у маленького фонтана, Эйми стала пристально вглядываться в блестящую гладь воды, словно пыталась найти ответ.
– Отец ничего не знает. Тетушка тщательно следит за своей речью в присутствии папы. И я ему об этом не рассказывала.
– Проклятие! Почему же?
– Это глубоко ранит его.
– Так вы готовы мириться с тем, что это ранит вас?
И вдруг Эйми неожиданно для Ройса резко повернулась к нему:
– Понять не могу, какое вам дело до всего этого. Я-то думала, вас не интересует робкая серая мышка, обращающаяся в бегство от собственной тени.
После ошеломляющей вспышки гнева вновь повисла тишина. Прошло несколько секунд, показавшихся вечностью, прежде чем скованность, охватившая обоих, прошла.
Утратив самообладание, Эйми теперь пребывала в ужасе от случившегося. В отчаянии качая головой, она поднесла руки к горлу и прошептала:
– Прошу прощения. – Голос прозвучал беспомощно и сокрушенно. – Мне лучше вернуться в дом.
Приподняв подол платья, она уже оставила Ройса за спиной, очевидно, стремясь как можно быстрее очутиться среди гостей. Но Ройс, твердо решив, что не даст Эйми уйти, поспешил за ней и успел удержать за запястье.
– Подождите.
Слегка вздрогнув от неожиданности, Эйми, еле переводя дыхание, уставилась на его руку, затем медленно перевела взгляд на его лицо. Между ними словно вспыхнул огонь. Даже сквозь перчатку Ройс чувствовал напряжение страсти, словно между ними не было барьеров.
Прикосновение таило в себе опасность для каждого из них, но Ройс не позволил Эйми уйти. Лорд Стоунхерст постарался не поддаваться искушению близкого присутствия Эйми, а сконцентрировался на волновавшем его вопросе.
– Я не понимаю, – тихо сказал он, – что послужило причиной таких мыслей?
Но прежде чем она отвела взгляд, Ройс успел уловить промелькнувшую грусть.
– Вы разве забыли? Это ваши слова, произнесенные в тот день. В день, когда…
Эйми замолчала, но и необходимости продолжать не было: мысленно Ройс закончил предложение.
Это был день, когда они внезапно столкнулись в холле особняка Олбрайтов и случившееся изменило их отношения навсегда.
Ройс до сих пор мог вспомнить, какой она была в тот момент – лицо в форме сердечка, чуть приоткрытые розовые лепестки губ, взгляд устремлен прямо на него. В ту же секунду пелена спала с его глаз. Он не мог не признать, что Эйми уже не просто пригретый под его крылом, напускающий на себя важность четырнадцатилетний подросток, нуждающийся в его дружбе. Он вдруг понял, что ему хочется завладеть ее сладкими губами, обнять ее и позволить себе изведать каждый изгиб ее тела. Ройс был ошарашен той силой страсти, что вызвала в нем девушка, в которой долгие годы он видел лишь младшую сестру. Но еще больший ужас в него вселили не собственные обнаруженные чувства, а таящий надежду взгляд Эйми и те слова любви, которые она прошептала ему на ухо: «Я люблю вас, Ройс».
