Майри махнула рукой.
– Ну все, поезжай! За меня не беспокойся. Наш больной до твоего возвращения и пальцем не пошевелит. А как вернешься, свяжем его покрепче.
Кивнув на прощание, Кристи вышел и плотно прикрыл дверь. Майри услышала гулкие шаги по коридору, затихающие на каменных ступенях лестницы, а потом в каморке наступила тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя.
Девушка со вздохом откинулась на холодные камни стены, вытянула затекшие ноги и склонилась над своим подопечным, разглядывая его в мерцающем свете английской «находки» юного Армстронга.
Черный лэрд из Блэкдраммонда… Лицо и впрямь хорошее, как бы ни возражал Кристи. Черты правильные, выразительные, в них чувствовались одновременно сила и нежность. Твердый подбородок, прямой, красиво вылепленный нос, высокие скулы и брови густые, вразлет. И только форма рта, особенно мягкий изгиб верхней губы, придавала этому мужественному облику чуть заметную уязвимость. Черты лица Черного лэрда говорили об упрямстве, горделивом нраве и проницательном уме, но они же выдали Майри и боль, жившую в сердце этого человека, и глубоко спрятанную доброту.
Глядя на вытянутое под плащом длинное, стройное тело, она вспоминала, с какой неуловимой хищной грацией Роуэн вскинул свой кинжал, бросившись на нее. Если бы не случай и не предательски скользкая грязь на дороге, и она, и Кристи скорее всего уже были бы мертвы.
Но вышло иначе. Вот он, печально известный Черный лэрд из Блэкдраммонда, – лежит недвижимый и беспомощный, точно малое дитя. Майри прикоснулась ладонью к прохладной щеке, провела вниз, потом вверх – и улыбнулась. Если гладить вниз, то черные волоски мягкие, а если вверх, то колются…
Раненый вдруг жалобно и глухо застонал.
Вздрогнув, Майри напряглась как перед прыжком, но он не очнулся, не приоткрыл глаза. Она перевела дух и снова принялась рассматривать пленника.
Надо же было ей столкнуться не с кем-нибудь, а с представителем пресловутой семейки Скоттов, да еще и родным братом Алека, которому она до конца своих дней не простит несчастья Айана! Но как бы ни болела ее душа за брата, какой бы горечью ни отзывалась мысль о женихе, погибшем от руки Скотта, к этому черноволосому незнакомцу Майри испытывала жалость и сострадание. В конце концов, это ее рука нанесла ему страшный удар, от которого еще неизвестно – оправится он или нет!
По виду не скажешь, что перед ней – «гроза границы», прославившийся ночными набегами, думала Майри. А вот сходство с Алеком, таким же черноволосым, стройным и внешне очень приятным, несомненно… Но в отличие от брата, даже несмотря на грязь и запекшуюся кровь, Роуэна Скотта трудно было назвать просто симпатичным. Майри он казался смуглым ангелом, нечаянно спустившимся на грешную землю.
Девушка гладила черноволосую голову, как делала бы это, утешая больного ребенка. Поскорее бы возвращался Кристи… Сырое, промозглое подземелье само по себе могло убить раненого.
Да, это неподходящее место для больного человека, размышляла Майри, но выбора у них с Кристи не было. О доме Дженнет не стоило даже и думать. Они раз и навсегда решили не впутывать жену Айана в свои опасные дела, хотя Дженнет, конечно же, отлично понимала, куда исчезают по ночам ее брат и золовка.
Майри зябко поежилась, чувствуя, что холод пробирает ее до костей. Пальцы ее продолжали легко скользить по шелковистым черным прядям. Через несколько минут в каморке зазвучала негромкая гэльская песня, баюкающая, волшебная – одна из тех колыбельных, которые пела близнецам их златокудрая мама.
Захваченная мелодией, вся в мыслях о доме и родных, Майри судорожно дернулась от страха, когда мужские пальцы железным кольцом сошлись вокруг ее запястья.
– Ты кто? – не открывая глаз, прохрипел Роуэн. В ответ – молчание, но кончиками пальцев он уловил бешеный стук пульса под нежной кожей тонкого запястья. Хотел повернуться, приподнять голову или хотя бы веки, но нечеловеческая боль, разрывающая череп, лишила его сил. Оставив бесплодные попытки, Роуэн лишь стиснул пальцы вокруг женской руки и надолго замер.
Он понятия не имел, сколько прошло времени, прежде чем налитые свинцом веки все-таки поддались его усилиям. Лицо женщины размытым пятном, казалось, плавало прямо над ним. Золотое лезвие света пронзало тьму. Всего лишь крохотный огонек свечи, догадался он, но глаза резало невыносимо.
Желтый луч вдруг мигнул и разделился надвое. Роуэн осторожно обвел взглядом крохотную каморку. Даже это легкое движение отозвалось сокрушительной болью в голове.
Женщина неотрывно следила за ним. Лицо ее вдруг раздвоилось, потом вновь слилось в один образ, как бывает, когда смотришься в неспокойные воды озера. Издав страдальческий стон, Роуэн закрыл глаза. Пальцы безвольно разжались.
– Роуэн. Роуэн Скотт…
Тихий шепот вырвал его из клубов тошнотворного марева. Призвав на помощь всю волю, он удержался на краю сознания и вновь заставил веки подняться. Бледное и тонкое лицо женщины в обрамлении блестящих темных волос то таяло, ускользая от его затуманенного взгляда, то вновь возникало. Но слава богу, хоть не двоилось!
Роуэн осторожно повернул голову. Боль молнией снова пронзила череп. Роуэн моргнул, только сейчас сообразив, что прижимается щекой к теплому, упругому бедру. Он вдохнул свежий запах дождя и аромат женщины – и опять погрузился в забытье.
– Роуэн Скотт, – повторил нежный женский голос. – Тебе очень плохо?
Веки никак не хотели подниматься. Роуэн медленно поднял руку и приложил ладонь ко лбу. Сколько же времени прошло с тех пор, как он в последний раз слышал этот голос? Минута? День? Вечность? Прохладные пальцы отвели его ладонь от рассеченной брови.
– Ты кто? – повторил он.
– Майри. – У нее получилось «Ма-а-ари» – по-гэльски бархатный, мелодичный звук. Заинтригованный, Роуэн разлепил веки и глянул на нее.
Мадонна. Иначе он не назвал бы склонившуюся над ним женщину. Тонкое лицо, божественные черты, кожа, розовеющая как лепестки приветствующего утреннее солнце бутона. Шелковистый водопад волос и громадные прозрачные озера глаз… Зрелище, способное кого угодно поднять со смертного одра.
Или уложить на него. Роуэн был уверен, что его разбитая голова – дело рук этой сошедшей с небес Мадонны. Он отлично помнил, как пущенная этой амазонкой рукоять пистолета попала ему в лоб с силой пушечного ядра.
Многострадальный лоб Роуэна перерезала морщинка. Где-то он уже видел это лицо… до того, как оно мелькнуло над убийственным оружием. Где же?.. Затуманенный болью мозг отказывался приходить на помощь.
Роуэн скривился; рука вновь потянулась к источнику невыносимой боли. И вновь тонкие женские пальцы отвели его ладонь.
