– Погодите минутку, доктор. Это мисс Китти Райт, и она, возможно, знает больше о медицине и уходе за ранеными, чем некоторые из ваших пустоголовых докторов-янки. Что же до моей «болтовни», то я проработал без передышки уже двенадцать часов и даже ни разу не остановился перекусить.
Офицер медицинской службы Союза приподнял кустистые брови.
– Вас просят пройти в операционную. А вы, мисс Райт, – он перевел холодный взгляд на Китти, – раз обладаете некоторыми познаниями в медицине, отныне приписаны к нашему госпиталю. Если обратитесь к одной из медсестер и переоденетесь во что-нибудь более подходящее.
– Моя одежда меня вполне устраивает, – отрезала Китти. – И незачем приписывать меня к чему-либо, сэр. Я пришла сюда работать, а не выслушивать высокопарные речи какого-то янки, пытающегося застращать меня.
Она отвернулась от него и удалилась, тяжело ступая, по переполненному людьми коридору. Доктор Холт усмехнулся, не обращая внимания на гневные искры в глазах своего коллеги. Китти Райт прошла через ад, при этом ни на йоту не утратив силы духа.
Китти двигалась среди раненых, ухаживая с равной заботой за всеми, будь то янки или мятежники-конфедераты. Сердцем она была с ними, ей хотелось сделать для них как можно больше, но офицер медицинской службы Союза не слишком доверял медсестре-южанке и поручил ей только поить раненых, менять бинты и промывать раны. Она забыла о времени и останавливалась, лишь когда ей приказывали перекусить. Изредка ей удавалось вздремнуть несколько часов, свернувшись где-нибудь в углу.
С тех пор как Китти появилась в госпитале, она потеряла счет времени, смутно обращая внимание на горожан, приходивших навестить родственников или опознать тело кого-нибудь из близких. Однажды, когда она склонилась над раненым солдатом Союза, до нее донесся знакомый голос.
– Как вы можете ухаживать за янки? – Пожилая дама – миссис Харриэт Дьюи – вертела в руках кружевной носовой платок, озирая целое море тел, лежащих вдоль стен коридора. – Я знаю нескольких дам из моей церкви, которые пришли сюда, чтобы предложить свою помощь раненым конфедератам, а этот противный янки, который здесь всем распоряжается, заявил, что если они не желают помочь его людям, то он вообще запретит им появляться здесь. Разве это не ужасно?
– Нет, – ответила Китти резко, не смущаясь тем, что в глазах миссис Дьюи сразу появился холодный блеск. – Если бы ваши дамы были настоящими христианками, они бы не отказали в помощи никому. Им не мешало бы брать пример с наших же собственных солдат. Они не чувствуют никакой ненависти, лишь горячее желание поскорее поправиться и снова вернуться домой, покончив с муками и страданиями. Я видела сама, как выздоравливающие солдаты-конфедераты подходили к койкам раненых янки, когда никого из персонала не было рядом. Время для ненависти и горечи прошло, миссис Дьюи. Нам всем лучше осознать это и подумать о том, как возродить нашу страну.
– Тебе легко говорить, Кэтрин Райт, – воскликнула полная дама, стоявшая на коленях у койки раненого мужа, ее лицо исказилось гневом. – Тебе бы очень хотелось, чтобы люди забыли твое прошлое, не правда ли? Чтобы никто не вспоминал о том, что твой поклонник-янки зверски убил одного из самых доблестных офицеров во всем графстве Уэйн.
– После того как этот доблестный офицер застрелил моего отца в спину, – немедленно вспылила Китти.
– Не тебе об этом говорить, маленькая дрянь. Тебя нужно выгнать вон из города и побить камнями. Все знают, что твой отец был предателем, и ему досталось от Натана Коллинза по заслугам, – напрашивалась женщина на скандал.
Китти показалось, что кровь вскипела у нее в жилах, и она непроизвольно подняла руку с кувшином воды вверх. Но когда она уже собиралась запустить кувшин прямо в лицо отчаянно взвизгнувшей женщины, чья-то властная рука сжала ей запястье, а другая крепко схватила ее за талию.
– Успокойся, Китти. Иначе намочишь своих пациентов.
Сердце в ее груди подпрыгнуло при звуке голоса Тревиса над самым ухом. Она едва не упала ему на грудь.
– Забудь о ней, – продолжал Тревис.
Он вывел Китти через коридор к парадной двери, переступая через раненых, и вышел наружу, навстречу холодному весеннему воздуху.
Какое-то мгновение они стояли в объятиях друг друга у самого порога. Тревис приподнял ее лицо, с нежностью глядя ей в глаза:
– Разве тебе этого недостаточно? Неужели ты до сих пор не поняла, что эта земля никогда больше не станет твоим домом?
– Тревис… – Она медленно покачала головой, чуть не плача.
Боже, она любила этого человека! Но как заставить его понять ее собственные чувства?
– Вы уходите, мисс Райт? – спросил, выйдя на крыльцо, доктор Престон, один из медицинских офицеров армии Союза Тревис немедленно щелкнул каблуками и отдал ему честь.
Доктор узнал его и улыбнулся:
– А, капитан Колтрейн! Я слышал, что мисс Райт повезло, за ней ухаживает один из офицеров Союза, но не знал, что речь шла о вас.
– Сэр, я прошу разрешения взять с собой мисс Райт на прогулку верхом.
– Без сопровождения? – усмехнулся доктор, и звук этот неприятно поразил слух Китти. – Да, конечно. Постарайтесь вернуться к утру.
– Чертов янки! – фыркнула Китти, когда Тревис увлек ее за собой вниз по ступенькам.
– Ты снова говоришь как уличная девка, Китти, – произнес он с веселой ноткой в голосе. – Что бы сказали благородные дамы в Голдсборо, если бы слышали тебя?
– Неужели мы должны тратить то короткое время, которое нам отпущено, на обсуждение моих недостатков? – огрызнулась она в ответ.
Он вскочил в седло, усадил Китти перед собой и, обхватив ее руками, взялся за поводья.
– Посмотри, во что ты превратилась – одна кожа да кости, – заметил он укоризненно. – Я мог бы поднять тебя одной рукой. Я знаю, еду сейчас трудно достать, но, по крайней мере, персонал должны кормить как следует.
– У меня нет времени на еду и, даже когда выдается свободная минута, нет аппетита. Кто станет есть, когда его днями и ночами окружает смерть и все пропитано ее запахом?
Тревис напомнил, что она сама решила вернуться к прежней работе.
– Я же предлагал подыскать для тебя комнату в гостинице. Мы могли бы провести эти последние ночи вместе. Мне было так холодно и одиноко в моей постели.
– Тебе легко говорить. Даже если бы ты и нашел себе женщину на мое место, вряд ли я об этом узнала.
– Китти, для меня не существует других женщин, кроме тебя, – до тех пор, пока ты не предашь меня, – процедил он сквозь зубы. – Так что даже в шутку не намекай на то, что я тебе изменял. Мне не нравится, когда меня выставляют лжецом.
– Ох, Тревис, прости меня! – прошептала она, спрятав лицо на его плече.
