– Кто же еще? Здесь на сотни миль ни одной живой души.
– Ты… ты… Зачем тебе понадобилось это делать? – Не дай Бог, если он ее изнасиловал, чтобы отомстить Мердоку.
– Не из похоти, если тебя это волнует.
Скривив губы в пренебрежительной усмешке, Торнтон отвернулся. Эверил понимала, что должна испытывать облегчение от столь недвусмысленного ответа, но вместо этого ее окатила жаркая волна стыда. Видимо, он считает ее настолько уродливой, что сама мысль прикоснуться к ней кажется ему забавной. Она прикусила губу.
Что ж, если он считает ее непривлекательной, тем лучше. Как глупо с ее стороны думать иначе! Она должна радоваться, что жива и невредима, а не беспокоиться по поводу того, что этот преступник думает о ней.
Торнтон сунул в очаг еще одно полено.
– Не мог же я допустить, чтобы вы до смерти простудились, леди Эверил.
– Ты знаешь, как меня зовут? – Она изумленно уставилась на Дрейка.
– И не только это, – произнес он, насторожив ее своим вкрадчивым тоном. – Ты происходишь из Эбботсфорда, что у английской границы. Родилась двадцать четвертого февраля 1469 года. Твое второе имя Элизабет.
Он поднялся с пола и подошел к ней, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Эверил крепче вцепилась в одеяло. Темные глаза Торнтона пристально смотрели на девушку. Воздух между ними так сгустился, что, казалось, стало трудно дышать.
– Ты единственный ребенок Рамзи Кэмпбелла, – продолжил он. – Твоя мать англичанка была родной сестрой герцогини Портсмутской. Она умерла в сентябре 1475 года, когда тебе было шесть лет. Ты чуть не обручилась с Мердоком Макдугалом, которого совсем не знаешь. – Он поддел пальцем ее подбородок. – Ты бедна и наивна и считаешь себя некрасивой.
Эверил увернулась от прикосновения, изумленная подобной осведомленностью. Торнтон, которого она почти не знала, умудрился в нескольких коротких фразах изложить всю ее жизнь, заглянуть в душу, где скрывались ее страхи.
– О-откуда ты все это узнал?
Торнтон пожал плечами:
– Теперь это не важно.
Не важно, что в ее жизнь вторгаются посторонние?! Что ее самые сокровенные и постыдные тайны стали известны опасному безумцу?!
– Важно, черт бы тебя побрал! Ответь мне!
– Ты не в том положении, чтобы отдавать приказы! – выпалил Торнтон и повернулся к очагу.
Раздосадованная столь явным пренебрежением к ее персоне, Эверил уныло потупилась. Никогда ее костлявые плечи не соблазнят такого мужчину. Что ж, тем лучше!
– Куда это ты притащил меня? – спросила она. Он круто обернулся.
– В глухое ущелье на уединенном острове. Так что если ты надеешься, что проезжий путешественник случайно обнаружит тебя и проникнется сочувствием, то напрасно. Отсюда можно выбраться только на лодке, а она надежно спрятана. Кроме того, я перегородил ущелье воротами из заостренных кольев.
– Ты хочешь сказать, что будешь держать меня здесь, пока не добьешься своей цели? Пока мои люди не умрут с голоду, а дом не разрушится до основания?
Торнтон в несколько шагов пересек комнату и склонился над девушкой. Лицо Дрейка оказалось так близко, что Эверил ощутила тепло, исходившее от его дыхания.
– Ты будешь находиться здесь, пока тебе не исполнится восемнадцать лет, – заявил он. – Твой отец, если он действительно мужчина, найдет другой способ решить ваши проблемы. Для того чтобы выдать свою дочь за богатого вельможу, которого он едва знает, особого ума не требуется.
– Отец нашел мне хорошую партию. Он мудрый человек…
– Но слепой. – Торнтон вернулся к очагу и занялся огнем.
Эверил, хмурясь, наблюдала за ним. Похоже, он и в самом деле убежден, что Макдугал – злодей. И почему этот безумец считает ее отца слепым?
Прежде чем она успела задать ему этот вопрос, Торнтон снова повернулся к ней лицом.
– У ворот только один ключ. – Он сунул руку в небольшой кармашек, вшитый в передок рейтуз, и извлек оттуда ключ. – Можешь не сомневаться, я сразу почувствую, если ты попытаешься его достать. Но если ты полезешь в этот карман, я могу подумать, что тебе нужно… что-нибудь другое.
– У тебя извращенный ум! Сомневаюсь, что ты обладаешь хоть чем-то, заслуживающим внимания, кроме этого ключа.
Торнтон пожал плечами, всем своим видом показывая, что ее мнение ничего не значит. Однако его взгляд снова прошелся по плечам и задержался на груди девушки.
Смущенная столь бесцеремонным осмотром, Эверил натянула одеяло повыше.
– Отпусти меня. – Как она и надеялась, эти слова заставили его переключить внимание на ее лицо. – Клянусь, я выйду замуж за кого-нибудь другого, а не Макдугала. Даже за кузена Роберта, если тебе это доставит удовольствие.
Похититель с явным недоверием покачал темноволосой головой.
– Тебе слишком нужны деньги Мердока. Будет лучше, если ты все же до своего дня рождения останешься здесь.
– Это похищение бессмысленно! – воскликнула Эверил. – Почему тебя так волнует, выйду ли я замуж за Макдугала?
Торнтон устремил на нее жесткий взгляд. Отказываясь уступать, она в ответ свирепо уставилась на него.
– Мы уже говорили об этом. Мои заботы тебя не касаются.
Этот ответ разозлил Эверил. Неужели он не понимает, как отразятся его поступки на ее жизни? Прекрасно понимает. Бессердечный негодяй! Такому ничего не стоит уничтожить все ее надежды на спасение Эбботсфорда и брак с любящим человеком.
– Не касаются? Твоя месть может стоить мне будущего! Он помолчал, стиснув челюсти.
– Я дам тебе деньги на восстановление твоего дома. Когда смогу.
– Когда сможешь? – возмущенно повторила Эверил, сильнее вцепившись в одеяло. – И ты полагаешь, что этого достаточно? Даже если мои люди переживут эту зиму, где я найду мужа, который будет жить со мной в Эбботсфорде? Чьи дети будут бегать по его коридорам? Из-за твоей жажды мести я лишусь достойного человека, который готов назвать меня, – она ткнула себя в грудь, – своей законной женой.
Торнтон шагнул к ней. Его лицо исказилось от гнева. Пронзительный взгляд, взлохмаченные волосы и трехдневная щетина делали его похожим на разбойника. Эверил с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он уселся рядом, прогнув своей тяжестью матрас.
– Достойного человека? – переспросил он, схватив ее за пуку – Ты ничего не знаешь о Мердоке. Пусть тебя не обольщают его приятная улыбка и богатство. Моя месть осуществит правосудие, спасет шкуры твоих сородичей, Кэмпбеллов, и устранит последствия злодейства, в котором повинен Мердок.
– Мердок? – вскинулась Эверил, охваченная праведным гневом. – А ты не забыл о собственных злодействах?
