— Не надо, — отозвался Лидгейт. — Лучше оставить его в покое.
За столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком ножей и вилок о фарфоровую посуду. Монфор продолжал просматривать почту, тогда как другие делали вид, будто едят. Вдруг герцог, читавший какое-то письмо, вскинул голову.
— Угу, — с довольным видом произнес он и посмотрел на Розамунду, — похоже, дорогая, вы одержали победу в первой стычке. Ваш жених уже на пути в Лондон.
Розамунда поперхнулась кусочком тоста и поспешно схватила кофе, второпях не заметив, что это чашка Сесили, чтобы запить застрявшую крошку. Когда она ставила чашку на стол, ее рука заметно дрожала.
Неужели он едет ради нее? Осознав, что происходит, она даже испугалась.
Ну не глупо ли?! Разве она не требовала, чтобы он приехал в Лондон? Но она не рассчитывала, что он так быстро откликнется на ее просьбу или вообще откликнется. Каким бы смешным ни казалось ей ее собственное желание, она была озадачена столь внезапной капитуляцией.
— Он приезжает? — переспросила она. — Сюда?
— Вот именно. — Монфор бросил на нее испытующий взгляд. — Но ведь вы сами этого хотели, не правда ли?
— Я уже давно мечтаю познакомиться с графом, — притворяясь равнодушным, произнес Лидгейт, однако блеск в его глазах выдавал явное нетерпение.
Его напускное безразличие моментально отрезвило Розамунду.
— Энди, — предостерегающе окликнула она.
— Что, дорогая? — как ни в чем не бывало отозвался он.
Она закусила губу, чтобы не улыбнуться.
— Мне он нужен живой и невредимый, слышите? Обещайте, что ничего плохого с ним не случится.
Лидгейт прищурился.
— Как вам будет угодно.
— Он такой огромный, — вмешалась Сесили. — Настоящее чудовище. Очень сомневаюсь, Энди, что вы сможете одолеть его, если дело дойдет до кулачного боя.
— Это свидетельствует о том, как мало вам известно о благородном искусстве бокса, — ответил Лидгейт, и глаза его злобно сверкнули. — Чем выше человек, тем тяжелее падение, не так ли, ваша светлость?
Монфор кивнул.
— Знаете, Лидгейт, когда вы относите современный кулачный бой к благородному искусству, это вызывает у меня некоторое удивление. Как бы то ни было, не стоит упражняться в этом искусстве на женихе Розамунды.
— Да, в самом деле не стоит, — согласилась Розамунда. — Вы можете спокойно предоставить его мне — я сама с ним разберусь.
К тому времени когда обработка Гриффина закончится, он на коленях будет умолять ее выйти за него замуж. Но разве все это не к лучшему, разве она не собирается быть самой прекрасной женой, какую только можно себе представить?
Но ей хотелось сперва его помучить за то, что он так долго оттягивал их брак.
Внезапно ей стало очень весело, от недавнего страха не осталось и следа. Радость бурлила в сердце.
Гриффин едет в Лондон ради нее!
Наконец-то!
В тот же день, несколько позже, мужчины собрались в библиотеке Монфора, чтобы обсудить разные дела. Само собой, разговор коснулся будущего мужа Розамунды.
— Он еще имеет наглость просить меня посодействовать его скорейшему браку с Розамундой, — произнес Монфор. — Нет, как вам это нравится? По его мнению, она должна идти к алтарю по моему указанию.
Ксавье фыркнул:
— По-видимому, он просто не представляет себе, с кем имеет дело.
Лидгейт нахмурился.
— Странно, что никто из них не спешил под венец. — Он пожал плечами. — С Розамундой все понятно — ей незачем торопиться. Разве можно питать симпатию к такому жениху, хотя она и не отказывалась.
— Агнец на заклание, — пробормотал Ксавье и поставил бокал на стол, громко стукнув им о крышку.
Конечно, это всего лишь красивая метафора. Но было понятно, кого Ксавье подразумевал в роли пастуха, приносящего жертву. Монфор напрягся, мысленно послав Ксавье ко всем чертям.
— Ваша светлость может все отменить. — Ксавье упорно гнул свою линию. — Вы же знаете, она будет счастлива с Лодердейлом.
Монфор, сдерживая раздражение, возразил:
— Сомневаюсь.
Капитан Лодердейл, на его взгляд, не был парой Розамунде. Даже если бы Монфор верил в романтическую любовь, а он нисколько в нее не верил, то ни за что не позволил бы ей выйти за обычного кавалерийского офицера. Да и сам факт, что Розамунда ни разу не заикнулась о возможности подобного брака, тоже наводил на некоторые мысли.
Если бы Розамунда сгорала от любви к другому человеку, разве стала бы она дожидаться Трегарта все эти годы? Небрежное отношение Трегарта давало блестящий повод для расторжения помолвки, тем не менее она ни разу не попросила Монфора об этом.
Что касается самого Трегарта, то Монфор был в курсе тех трудностей, с которыми столкнулся молодой наследник после смерти деда. Монфор с пониманием отнесся к вынужденной отсрочке, которую при других обстоятельствах счел бы оскорбительной. Кроме того, намечавшийся союз между Уэструдерами и Деверами должен был усилить влияние Уэструдеров в юго-западных графствах.
— О чем думал Трегарт, так долго откладывая свадьбу? — раздраженно спросил Лидгейт.
— Зачем напускать на себя возмущенный вид? — возразил Ксавье. — Вы же пальцем не пошевелили для того, чтобы помочь Розамунде.
— Ну конечно, все это время я отдыхал, — язвительно ответил Лидгейт. — В отличие от других.
Монфор насмешливо окинул Лидгейта с головы до пят — от безукоризненно стильной прически до щегольской обуви.
— Того, кто живет по средствам, трудно упрекнуть в расточительно-праздном образе жизни. Если бы вы, Лидгейт, соблюдали это правило, все было бы замечательно.
В этот момент вошел дворецкий и доложил:
— Граф Трегарт, ваша светлость.
Его слова удивили не только Монфора.
— Так скоро?
— Человек слова, — поднявшись, буркнул Ксавье.
В зал вошел Трегарт — огромный и, судя по виду, настроенный весьма решительно, если не воинственно.
— Боже мой! — с деланным отвращением воскликнул Лидгейт. — Вы заявились сюда прямо из конюшни или, может быть, из коровника?
Трегарт мрачно и враждебно посмотрел в сторону Лидгейта.
— Не испытывайте мое терпение, сэр. — Гриффин опять повернулся к Монфору. — Где моя невеста?
Выражение отвращения на лице Лидгейта сперва сменилось на выражение удивления, а потом бешенства.
— Неужели вы собираетесь сказать, что намерены предстать перед моей кузиной, вашей будущей женой, в столь неприглядном виде, словно какой-то грязный фермер?
— Лучше выглядеть фермером, чем таким щеголем.
Губы Трегарта скривились в презрительной усмешке.
Сделав два-три быстрых шага, Лидгейт подскочил к нему и нанес удар прямо в челюсть.
