– А я не хочу ждать. Хочу пойти прямо сейчас. – Тут его лицо смягчилось, и он скользнул в руки Джорджа. – А ты не мог бы отвести меня туда?
– С моей стороны это было бы нечестно. – Джордж опустил мальчика на землю. «Маленький, а крепкий», – подумал он. – Боюсь, что сейчас нам придется учитывать желания твоей мамы. Хочешь, я провожу тебя домой? Где ты живешь?
– Могу поспорить, что, когда ты был маленький, твоя мама позволяла тебе делать все, что хочешь.
– Вот уж нет. – Джордж вовремя одернул себя и не стал рассказывать, что делал массу запрещенных вещей без всякого позволения. Джек достаточно сообразителен, чтобы самому догадаться. Ему не требуются подсказки.
– Тогда как же ты развлекался?
– Как и большинство мальчишек – дразнил своих сестер.
Джек наклонился и подхватил с земли сухую ветку.
– У меня нет сестер.
– Разве в деревне нет других мальчишек твоего возраста?
Джек пожал плечами.
– Только сын викария. Но ему не разрешают играть со мной. Да я и сам не хочу. Он слишком задается.
Изабелла осторожно провела пальцем по подкладке шляпы, стараясь, чтобы огрубевшая от работы кожа не зацепила ткань. Шелк, белый и чистый. Дорогой. Ей такой не по средствам. Как и бальные платья, которые она захватила из дома, Изабелла могла бы продать эту шляпку за целую крону, но в тот единственный раз, когда она ее надевала, шляпка зацепилась за ветку и порвалась, и теперь можно было продать лишь подкладку.
Изабелла взяла иглу, глубоко вздохнула и начала, стежок за стежком, отпарывать подкладку от рваного соломенного верха. Какая-то измученная работой модистка провела долгие часы, создавая этот изысканный головной убор. У нее ныли пальцы, затекла шея, болела спина… И все для того, чтобы некая молодая особа надела ее на несколько часов для своего первого появления в Гайд-парке, а потом отложила в сторону. В свой единственный, укороченный сезон Изабелла не забивала себе голову мыслями о модистках, но теперь, распарывая их работу, она отдавала должное труду этих девушек. Тонкая ткань подкладки превратится в несколько изящных саше для трав.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. О Боже. Нельзя, чтобы игла повредила хотя бы одну нитку в ткани. Эти остатки шляпки были последним ее ресурсом. Экономя каждое пенни, Изабелла шесть лет прожила на средства от продажи своих бальных платьев. Какие-то крохи она выручала за травы. Сейчас девушка осторожно поместила на пол остатки головного убора и поднялась.
– Кто там? – Действительно, кто бы мог явиться к ней с визитом? Разумеется, никто из деревенских дам на это не способен. Что касается мужчин… Ее рука потянулась к ножницам.
– Это миссис Уэстон, – раздался из-за двери приглушенный голос.
Изабелла с облегчением выдохнула. Жена викария. Относительно безопасный вариант. Во всяком случае, пока Джек выполняет ее предписание и держится подальше от сына этой дамы. Несмотря на то что мальчики ровесники, они плохо ладили друг с другом. Как бы ни обстояло дело в действительности, виноватым в слезах и обидах неизменно объявлялся Джек.
Изабелла открыла дверь. Дама стояла у порога с холодно-спокойным лицом и на должном расстоянии, которое вполне соответствовало прямой осанке, респектабельной шляпке с козырьком и сдержанному утреннему платью с аккуратными складками. Изабелла едва сдержалась, чтобы не попытаться разгладить свои грубые юбки.
– Прошу прощения. Как видите, я не ожидала гостей.
– Я пришла насчет Питера.
Изабелла на миг прикрыта глаза.
– Что Джек наделал на этот раз?
– О, дело вовсе не в Джеке.
Изабелла замерла. Очевидно, ей предстоят не жалобы на пороки сына – без сомнения, результат его незаконного появления на свет. Разумеется, миссис Уэстон никогда не опускалась до того, чтобы прямо заявить об этом, но эта мысль всегда сквозила в ее словах. Конечно, связи ее семьи не простирались до высшего общества, но язык этой женщины умел без грубости жалить не хуже, чем самые ядовитые намеки светских львиц.
– Все дело в моем мальчике, – наконец решилась дама. – Он снова плох.
– Вы послали за доктором? – В конце концов, у жены викария достаточно средств, чтобы прибегнуть к помощи дипломированного врача.
– О, я не думаю, что тут нужен доктор. – Миссис Уэстон прошла в комнату. – В тот раз, когда вы дали мне настой, ему помогло.
В прошлый раз Изабелла дала миссис Уэстон отвар, сделанный Бигглз. Он как раз был готов.
– У него опять что-то с желудком?
– Да, болит живот.
– Но не так сильно, чтобы вызывать врача?
Миссис Уэстон побледнела.
– Доктор настаивает на том, что надо сделать кровопускание, а я не думаю…
Изабелла колебалась. Конечно, она тоже была не согласна с кровопусканием. Быстро заглянув в открытый буфет, она поняла, что на сей раз Питеру все же придется встретиться с ланцетом.
– У меня сейчас нет готового лекарства.
– Но может быть, вы приготовите что-нибудь другое? – Миссис Уэстон порылась в кармане. – Я могу заплатить. – В перчатке соблазнительно блеснула монета. На нее можно купить кость у мясника, тогда в жидкой овощной похлебке появится мясной дух, а Изабелла вспомнит вкус говядины.
– Конечно. Я принесу отвар, как только он будет готов.
– Пожалуйста, поспешите. Мне больно смотреть, как мой малыш страдает. Он такой бледный.
Миссис Уэстон положила монету на стол и вышла. Бигглз ушла в соседнюю деревню навестить подругу, но Изабелла считала, что знает уже достаточно, чтобы без надзора приготовить простой отвар от боли в желудке. Нужно взять немного таволги, болотной мяты и перечной мяты, но Изабелла помнила, что мята у них кончилась.
– Джек? Джек! У меня дело для тебя.
Ответа не последовало. Изабелла начала постукивать себя пальцами по бедру. Ей давно следовало заметить, что в доме слишком тихо. Наверное, он выскочил погулять. Изабелла приподняла раму окна, выходящего в сад. Море цветов колыхалось под утренним солнцем. Над цветами кружились бабочки.
– Джек! Где ты прячешься? Немедленно иди сюда.
Ни звука в ответ. Ну и мальчишка! Но холодные щупальца страха уже сжали ей сердце. Перед глазами встала картина завтрака. Джек сидел мрачный и неохотно запихивал овсянку себе в рот. Что, если он не послушался мать и один убежал на пляж? Он вполне на это способен. Он такой же непослушный, как любой мальчишка в его возрасте. Временами в нем будто просыпается чертенок. И он упрям, как… как его собственная мать. О чем она только думает? Пропади оно все пропадом! У нее нет времени. Придется вернуть миссис Уэстон ее деньги. Она не может рисковать.
