Зимний сад, гордость принца-регента, был построен в виде небольшого псевдоготического собора. От опиравшихся на колонны арок вверх к крыше с отверстиями для света шла покрытая лаком веерообразная решетка для вьющихся растений. Убранство дополняли малиновые занавеси и украшенные гербами витражи.
Через арочный портал они вышли в парк. Там, где на ровных лужайках днем чистили перышки надменные павлины, сейчас все было залито светом сотен китайских фонариков, сиявших во мраке теплой, безветренной ночи.
– Джулиус! – повторила леди Сибил повелительным тоном. – Ты до сих пор не сказал мне, как я сегодня выгляжу!
– Просто великолепно! – сказал маркиз, однако было видно, что мысли его заняты чем-то другим.
– Что-то случилось?
– О нет, ничего особенного. Просто я немного встревожен.
– Чем же? – предчувствуя недоброе, спросила леди Сибил. На мгновение ей показалось, будто холодная рука сжала ей сердце. А что, если до маркиза дошли какие-нибудь слухи? Да, она была очень осторожна, но… кто знает.
– Вряд ли тебе это интересно, – уклончиво ответил маркиз.
– Я хочу знать… я должна знать, – настаивала леди Сибил.
Они остановились. Маркиз огляделся, пытаясь определить, нет ли принца здесь, в парке.
Леди Сибил потянула за отворот его атласного фрака.
– Посмотри на меня, Джулиус! Посмотри! Мне тяжело переносить твое безразличие!
– Нет, нет, я вовсе не безразличен, – запротестовал маркиз. Он посмотрел на леди Сибил, и голос его смягчился. – Ты выглядишь божественно, Сибил, и тебе это прекрасно известно. Эти изумруды тебе очень к лицу. Я доволен, что ты уговорила меня купить их.
– Это чудесный подарок. – Голос леди Сибил был мягким и обольстительным. – Напомни мне, чтобы я поблагодарила тебя за него… еще раз.
Слова ее звучали маняще, глаза под подкрашенными ресницами светились.
Но маркиза трудно было поколебать.
– А вот и Принни! – воскликнул он.
В дальнем конце зимнего сада находился круглый буфет с золотой посудой, украшенный цветами и серебристо-розовым медальоном с инициалами "Г. П. Р".
Маркиз увидел принца-регента. С лентой и звездой ордена Подвязки на груди, очень представительный, несмотря на тучность и нездоровый румянец, он, держа бокал в руке, направлялся от буфета к накрытым под большими шатрами в парке столам.
Даже сквозь грохот оркестров, а их было четыре, галдеж и смех маркиз различал звук вылетающих пробок. На мгновение ему показалось, что снова звучит канонада, но он отогнал воспоминания и устремился к хозяину.
– Меридейл! – воскликнул регент, заметив его. – Мне показалось, что ты забыл о моем приглашении!
– О сир! Разве мог я забыть об оказанной мне высочайшей чести? И потом, я приехал уже некоторое время назад, но ваше королевское величество были так заняты, что я не хотел вас беспокоить, – ответил маркиз и посмотрел на леди Хертфорд.
Прикрывая веером жеманно-кокетливую улыбку, она протянула ему руку для поцелуя.
– Я всегда говорила его королевскому высочеству, что у вас есть природное чутье и деликатность, – улыбнулась леди Хертфорд. – В отличие от многих известных нам людей.
Маркиз понял, что она имеет в виду тех, кто осуждал безрассудное увлечение принца-регента ею, находя его излишне сильным, а по сути дела, просто дорогим.
– Ваша светлость очень добры, – пробормотал маркиз. – Молю вас замолвить за меня словечко его королевскому высочеству: хочу просить его о нижайшей милости.
– Милости? – поспешно спросил регент. – Какой?
Он не любил никаких просьб, особенно если с ними обращались в те минуты, когда после обильной еды и питья он не мог полностью доверять своему здравому смыслу.
– Я прошу позволить мне, – ответил маркиз, – отклонить ваше высочайшее приглашение сопровождать вас на скачки.
– Отклонить? Это почему же?
Если принц-регент и не выносил чего-то, так это когда не все из его друзей были рядом. Он был уже немолод, но ему по-прежнему нравилось считать себя эдаким лихим франтом, предводителем великосветских прожигателей жизни.
Ему нравилось, когда на скачки его сопровождали молодые светские щеголи. В их компании он чувствовал себя молодым. С ними он забывал, что с тех пор, как доктора запретили ему затягиваться в корсет, ему легче сидеть, чем стоять.
– Может, тебя ждут более приятные обязанности? – язвительно проговорил регент, не дожидаясь объяснений маркиза.
– Это было бы просто невозможно, сир, – ответил маркиз. – Я только прошу у вашего королевского высочества дозволения съездить домой. Кое-что там требует моего присутствия.
Выражение неодобрения на лице регента исчезло.
– В таком случае, – великодушно заявил он, – я разрешаю тебе не ездить с нами на скачки. Нам будет недоставать тебя, Меридейл. Возвращайся поскорее!
– Я постараюсь сделать свою поездку возможно более непродолжительной.
– Вот и молодец! – сказал регент, положив пухлую руку на плечо маркиза, и бок о бок с щебечущей леди Хертфорд направился к столу. Там била вверх сверкающая струя маленького фонтана. Низвергаясь, она бежала потоком между покрытых мхом берегов с перекинутыми через них крошечными причудливыми мостиками.
Пока маркиз наблюдал за регентом, к нему снова подошла леди Сибил.
– Я слышала твой разговор с регентом, – прошептала она. – Что произошло у тебя дома?
– Это мне и предстоит выяснить.
– Я еду с тобой, – отрезала леди Сибил. – Видит Бог, я по горло сыта этим лондонским сезоном. В конце концов, это лишь бесконечные светские рауты, которые ничем не отличаются один от другого.
– Ты умрешь в замке от скуки! – сказал маркиз. – Я сам не был там с тех пор, как моя… – Он осекся. – Уже семь, нет, скоро восемь лет.
– Так долго?! – воскликнула леди Сибил.
– Я почти все это время был за границей, – объяснил маркиз, оправдываясь скорее перед собой, чем перед собеседницей.
– Значит, ты даже не имеешь представления, что там делается? Как интересно! Будто открываешь новый мир. К тому же я слышала, как великолепен Меридейл и хотела бы убедиться в этом сама.
– Мы не можем ехать вдвоем, – возразил маркиз.
– А кто узнает? В Лондоне мы никому не скажем, а сельские пуритане вряд ли ожидают тебя. Если же, дорогой Джулиус, ты чувствуешь, что не можешь обойтись без провожатого, ради Бога, давай пригласим с собой Ричарда.
– Послушай, Сибил, – начал было маркиз, но леди Сибил уже окликнула высокого молодого человека приятной наружности, стоявшего среди вазонов с цветами.
– Ричард!
Бледное лицо Ричарда осветила улыбка. Изящно завязанный галстук, бриллиантовая булавка, цепочка с бренчащими на ней брелоками – все выдавало в нем денди до мозга костей.
