Перси толкнул распростертого на земле человека сапогом, потом присел на корточки рядом и перевернул бесчувственное тело. Он ощутил на ладони что-то влажное, и даже в свете луны можно было различить красный цвет.
— Ты застрелил его, — прохрипел Перси.
— Н-но… — Гэр поспешно подбежал к приятелю. — Я не хотел! Я нечаянно! Ружье само выстрелило. Ах, Перси, неужто он мертв?
— Почем я знаю? — Перси вскочил на ноги, в ужасе не сводя глаз со своей мокрой ладони. — Похоже, ты попал куда-то в корпус.
— Я никогда в жизни ни в кого и ни во что не попадал, Перси, жизнью клянусь!
— Ну удачный же ты выбрал момент, чтоб превратиться вдруг в меткого стрелка. — Перси скривился, встряхнул испачканную в крови руку и собрался вытереть ее о траву на обочине.
— Это все мисс Чарити и невезение, которое она приносит. — Гэр смотрел на свою жертву и читал собственное мрачное будущее в безжизненной позе здоровенного столичного гада. — Я упал в могилу, а теперь вот убил человека. Он мертв, и я умру… на виселице.
— Заткнись, Гэр. Ничего ты не умрешь, — сердито буркнул Перси, чувствовавший, что паника охватывает и его. — Мне надо подумать.
Но прежде чем Перси успел выдумать новый план, до слуха их донесся топот копыт. Звук был еще слабый, но становился все громче.
— Кто-то едет сюда! Что нам делать? — Перси посмотрел на пепельно-серое лицо приятеля, затем на тело убитого и, схватив Гэра за локоть, кинулся к кустам. — Бежать. Вот что!
Барон Салливан Пинноу, одна нога которого была обмотана повязками и неловко торчала над болтающимся стременем, выехал на залитую лунным светом дорогу, а за ним и небольшой отряд, которым он командовал. Этот воинский контингент следовал домой после вечера, проведенного в преследовании и выслеживании браконьеров, совершенно бесплодных, в лесах сэра Хью Ладдингтона. Сам-то Пинноу провел вечер более чем плодотворно: сидел в гостиной сэра Ладдингтона, положив на подушку свою поврежденную ногу, которая была предметом всеобщего сочувствия, загребал деньги за карточным столом и потягивал великолепный портвейн.
Конечно, пэрство, осложненное пустым кошельком, имеет свои недостатки, но, как успел убедиться Пинноу, недостатки эти все же не совсем перевешивают преимущества, которые сулит пэрство само по себе, когда речь идет о самом лучшем, что может предложить человеку свет. Человек, имеющий титул, пусть и без гроша за душой, покуда он выглядит сколько-нибудь прилично и имеет возможность поддерживать хотя бы видимость образа жизни, подобающего джентльмену, может рассчитывать на то, что его станут приглашать в самые престижные дома, где он сможет наслаждаться изысканными винами, интересной беседой и обществом прелестных женщин.
С тех пор как он переехал в Мортхоу, получив это жалкое повышение, и стал мировым судьей округа, Пинноу рьяно эксплуатировал этот принцип, так же как и свой совершенно бесполезный в прочих отношениях титул. Он немало потрудился, прежде чем убедил здешнее мелкопоместное дворянство в том, что лишь благодаря его твердому правлению район не был ввергнут в хаос и спасся от ужасов анархии. Между делом он приобрел себе подходящий домик в городе — конфисковал за неуплату налогов в свою пользу — и принялся вить гнездышко, используя все особые доплаты, какие ему только удавалось настричь при сглаживании финансовых углов, часто возникающих в ходе отправления правосудия. В придачу к этому скромные карточные выигрыши. Всего этого было достаточно, чтобы выглядеть как подобает хорошо обеспеченному аристократу, пока не подвернется возможность и в самом деле стать таковым.
— Ваша светлость, что-то на дороге лежит! — Голос сержанта вывел барона из приятной мечтательности, навеянной отличным вином. Сержант приказал замедлить ход и указал куда-то вперед. Когда они рискнули осторожно приблизиться к этому «что-то», оказалось, что оно имеет форму человеческого тела. Барон приказал сержанту выяснить, в чем дело.
— Ваша светлость, у него кровь сильно бежит, — доложил сержант, стоявший теперь на коленях возле тела. Барону нравилось, когда к нему обращались «ваша светлость», хотя официально эта форма обращения не была ему положена. — Похоже, его подстрелили, но вроде живой. Одет как джентльмен.
Истекающий кровью джентльмен на дороге! Этого только не хватало, подумал Пинноу, на уме у которого была сейчас только его теплая, удобная постель. Однако… джентльмен может достойно отблагодарить впоследствии.
— Есть при нем какие-нибудь документы или… деньги?
— Документов никаких нет, ваша светлость, а денег довольно много, и еще складной фонарь. — Сержант поднялся, держа в руках изрядную пачку банкнот и небольшой кошелек с монетами.
— В самом деле. — Тут Пинноу окончательно проснулся, глаза его широко раскрылись, он приказал сержанту подойти поближе и выхватил у него деньги. — Я лично об этом позабочусь… вещественные доказательства должны быть, само собой, сданы на хранение. — Количество денег, оказавшееся у пострадавшего, заставило Пинноу посмотреть на простертое тело с новым интересом.
— Что нам с ним-то делать, ваша светлость? Ему нужна помощь врача, и как можно скорее.
— Джентльмен со средствами заслуживает самого внимательного к себе отношения. Следует перенести его в ближайший дом, где ему могут предоставить кров, то есть в Стэндвелл. Какая жалость, что придется поднять мисс Чарити Стэндинг в столь поздний час… ну и леди Маргарет тоже. — Однако сладострастная улыбка на баронских устах противоречила сокрушенному тону его слов. Он повернул лошадь в сторону Стэндвелла и рявкнул через плечо: — Составьте носилки из своих ружей и шинелей. И побыстрей!
От яростного стука, который обрушился на ветхую парадную дверь Стэндвелла, медленно, но верно пробудились все. К тому времени как старый Мелвин, дворецкий, и его жена Бернадетта выползли наконец в переднюю, чтобы узнать, кто стучит, леди Маргарет уже мчалась как вихрь вниз по лестнице в ночном чепце и развевающейся шали.
— Стойте! Не смейте эту дверь трогать! — зашипела она отчаянным шепотом на старика дворецкого, подскакивая к двери. ~ — В такой-то час ночи, кто это может быть? Это непременно злая судьба, болезнь, раздор или беда пытаются пролезть в дом. Уж будьте уверены. — В дверь заколотили с новой силой. Леди Маргарет заслонила дверь своим телом, словно иначе и не надеялась предотвратить какой-либо безответственный поступок старых слуг. Мало ли что они могут натворить? Например, взять и попросту открыть дверь. — В небе молодой месяц, — Напомнила она им, — и как раз перевалило за полночь. Значит, началась пятница. — Озадаченный Мелвин только сдвинул брови, и тогда леди Маргарет растолковала непонятливому старику сердитым шепотом: — Очень несчастливый день, когда молодой месяц появляется в пятницу. К большой беде. — И как это Мелвин до сих пор не может запомнить элементарных вещей? — Где моя соль?
