Поскольку все внимание Дианы было направлено на поиски Лайонела, то она машинально кивала в ответ на слова Дюпре. Его это, разумеется, очень устраивало, так как он не предполагал, что мысли ее далеко отсюда. Его, правда, удивило, когда леди начала соглашаться с комплиментами в свой адрес, и в целом ее поведение показалось ему многообещающим. Леди Дэнверс дала ему верное направление. Годами отточенным приемом он повел Диану, вальсируя, в угол бального зала, за большой папоротник в вазоне. Жаль, подумал француз, что в этом мерзком заведении нет балкона.
Диана вернулась к реальности, когда ее ноги вдруг перестали двигаться в танце.
— Почему мы остановились, месье? Музыка еще не кончилась.
Он что-то пробормотал в ответ на воркующем французском и провел пальцем по ее щеке и ниже, по шее.
— Такая мягкая и такая упругая, — продолжал он говорить по-французски, удивляясь необразованности девчонки.
Диана сделала вид, что не поняла его прекрасных слов. Затем она посмотрела на Дюпре, слегка наморщила лоб и проговорила:
— Мягкая и упругая? Так говорят о тропических цветах.
— Ах, голубка моя, ваш аромат, такой сладкий, такой seduisante…
— Какой-какой? От меня как-то не так пахнет?
— Да нет же! — Он пробормотал еще несколько слов по-французски, и Диана с поразительной точностью угадала, что на этот раз это не комплимент.
Дюпре вытянул руки вперед, к ней, его пальцы оказались всего в дюйме от ее груди. Девушка отступила назад и почувствовала, как ее накидка коснулась листьев папоротника.
— Такой цветок уже пора срывать, не так ли, ma petite?
— Нет, — ответила она. — Сейчас пора принести мне бокал самого легкого пунша.
Дюпре нахмурился, но продолжал настаивать:
— Ваше тело расцвело и созрело для меня. Я дам вам наслаждение, которое…
— Глупости! Простите, месье, но вы чрезвычайно навязчивы. Я хочу вернуться к тетушке.
Униженный месье Дюпре с подозрительно красным лицом был вынужден проводить неотесанную девицу к ее родственнице. Затем он направился к леди Дэнверс. Поскольку она превосходно владела французским, Дюпре собирался поговорить с ней предельно откровенно.
— Почему ты пошла танцевать с этим человеком? — потребовала Люция ответа, пока Диана отчаянно обмахивалась рукой.
— Чтобы позлить Лайонела, но он меня не видел. Он такой…
Люция улыбнулась. Не будь Диана такой открытой…
— Да, он такой.
Весь вечер Лайонел провел за картами, пока не наступило утро и не пришла пора провожать дам домой. По-видимому, он ничего не знал о выходке Дианы и заговорил, лишь когда они подъехали к дому Люции. Молодой человек помог тетушке выйти из экипажа, затем проговорил, едва взглянув на Диану:
— Надеюсь, сегодня мне не грозит растяжение? Вы не снимали туфель?
— Они мне велики и все время спадают.
— Это невозможно! С девушки ваших размеров… Идемте, Диана. Я хочу завтра встать без головной боли и расстройства желудка.
— Никак не можете оправиться от последствий вашей интрижки?
— Нет, — ее язвительный тон заставил его ответить ей тем же, — я намерен продолжить ее, как только избавлюсь от вас.
Она опять высказала сомнение в его законнорожденности, прибавив к этому его явное сходство с упрямым родственником лошади.
Лайонел рассмеялся и прошептал ей на ухо:
— Ревнуете, мисс Саварол?
— Месье Дюпре сказал, что я вполне созрела, — заявила она. — Это было, когда он отвел меня за папоротник.
Он прищурился и поджал губы, а Диана, невозмутимая, как дочка викария, опустила глаза, чтобы граф не увидел в них насмешливых искорок.
— Вы ослушались меня.
— Ой, я так устала… — зевая, сказала она.
— Я внесу эту вольность в мой список. Вы еще получите от меня шлепок ниже спины.
Его пальцы задрожали, что не вязалось с выбранным им стилем поведения, и, не оборачиваясь, он пошел прочь.
Лайонел с трудом поборол обуревавшие его чувства. От Лоис он ушел только утром, оставив все силы на скомканной постели. На ее лице играла улыбка, и Лайонел остался доволен собой.
Эта интрижка доставляет удовольствие, поэтому граф может собой гордиться. Он был прекрасным любовником, женские стоны и вскрики лишь разжигали его страсть. Когда Лайонел ласкал восхитительную грудь Лоис, перед ним стояло лицо Дианы. Это было невыносимо! Укладываясь в домашнюю постель, граф представил себе, как стонала и кричала бы от наслаждения Диана, если бы он с ней занимался любовью.
Вот болван!
Она, скорее всего, завопила бы… «Свинья…» — так она назвала бы его. Она, наверное, стала бы бить его по рукам, если бы он попытался ласкать ее, ей была бы противна даже мысль о том, как его язык ласкает каждый дюйм ее тела…
Что же происходит с ним? Он ведь достаточно устал и слишком увлечен своей новой интрижкой, чтобы возбуждаться от мысли о трепещущей обнаженной груди Дианы.
* * *
Целомудренной Диане были неведомы тайны любовных интрижек и плотской любви. Она просто ощущала прилив жизненных сил, когда находилась рядом с Лайонелом. Ее это удивляло, так как они почти ничего не знали друг о друге, а перемирия их были настолько коротки, что даже поговорить не было времени.
Про себя девушка отметила, что говорить просто так — скучно, обмениваться оскорблениями куда веселее, а Лайонел к этому располагает.
Засыпая, она опять затосковала по дому.
* * *
— Ты могла бы хоть притвориться, что получила удовольствие!
Шарлотта покорно погладила мужа по спине.
— Бог свидетель, когда-то ты умоляла меня об этом! Уж не планируешь ли ты изменить мне, как Лайонелу?
Плавный ход ее мыслей прервался. Она застыла, ощутив его на себе.
Шарлотта пришла в ярость и собиралась высказаться, но он уже вошел в нее, пробормотав хриплым, злым голосом:
— Ты родишь мне наследника прежде, чем заведешь любовника, черт тебя подери!
— Да, — сказала она в момент наивысшего наслаждения. — Ты получишь своего наследника, но после этого и близко не подойдешь к моей постели!
Он застонал, чувствуя себя самым большим дураком в мире. Жена подождала, пока он успокоится и ляжет рядом.
— Думаю, дорогой Дэнси, что моим первым любовником станет Лайонел. Он такой восхитительный, огромный… А как он сложен! У него необыкновенно красивый рот, а руки…
— Лайонел теперь к тебе и близко не подойдет, Шарлотта. — Дэнси слишком устал от этого опостылевшего и несуразного брака, чтобы злиться. Из-за женщины он потерял друга, а она оказалась не такой, какой он себе ее представлял. Боже, какого же он свалял дурака!
— Вот увидишь, — заявила она и зевнула ему в лицо.
— Скучно с тобой, милая женушка. Пойду-ка я завтра в театр. Неделю назад я видел там прелестное создание. Я думаю, она мне подойдет.
