— Простите меня, Бишоффхейм, как дела? Приятно видеть вас снова.
— И я рад видеть вас, мсье! — откликнулся миллионер.
Герцог посмотрел на брата:
— Чарльз, ты ведь, кажется, не знаком с графом де Шабриленом, у которого я остановился?
— Нет, но я слышал о нем! — ответил лорд Чарльз, протягивая руку.
Услышав слова герцога, Ева вздрогнула и уставилась на гостя.
Это был мужчина лет пятидесяти, очень представительный и в то же время явно француз.
«Так ведь это мамин брат и мой дядя!»— мысленно воскликнула девушка.
Тут Ева обнаружила, что герцог смотрит на нее.
— Позвольте представить, — медленно проговорил лорд Чарльз, — мой брат, мадемуазель Ева Бенард!
Девушка присела, а банкир воскликнул:
— Какое знаменательное событие! Бот уж не ожидал, что это произойдет в моих собственных конюшнях!
Герцог удивился:
— Знаменательное?
Мсье Бишоффхейм прижал пальцы к губам.
— Tiens! — воскликнул он. — Теперь я совершил faux pas!
Какой же я неловкий! Бы должны простить меня, лорд Чарльз, но я совершенно забыл, что ваша помолвка — это секрет!
Однако Ева была абсолютно уверена, что он ничего не забыл.
Банкир нарочно причинял неприятность лорду Чарльзу, потому что был раздосадован.
Теперь девушка не сомневалась, что он купит лошадей.
Но поскольку его планы относительно дочери пошли насмарку, Бишоффхейм не собирался позволить лорду Чарльзу выйти сухим из воды.
— Помолвка? — переспросил герцог. — Почему ты не сказал мне об этом, Чарльз?
Он явно рассердился, и лорд Чарльз быстро проговорил:
— У меня еще не было времени, и в любом случае я понятия не имел, что ты во Франции.
— Ну, раз секрет раскрыт, — вмешался граф де Шабрилен, — надо отпраздновать это событие.
Он с улыбкой повернулся к лорду Чарльзу:
— Позвольте пригласить вас поужинать со мной сегодня. Заодно и ваша невеста лучше познакомится с вашим братом.
Не видя другого выхода, лорд Чарльз поблагодарил графа за любезность и принял приглашение.
Решив, видимо, что подложил молодому человеку хорошую свинью, мсье Бишоффхейм вернулся к прерванной теме и стал многословно расхваливать лошадей, прибывших из Англии.
Ева шла по конюшне вслед за мужчинами. Никто не обращал на нее внимания, и девушка смогла как следует рассмотреть своего дядю.
Что за странная прихоть судьбы, думала она. Бот бы ее отец посмеялся! Ведь это надо же: именно тогда, когда Ева притворялась кем-то другим, она встретила главу семьи своей матери!
От особняка банкира к ее дому на Сент-Оноре Ева с лордом Чарльзом возвращались одни.
— Как мог мсье Бишоффхейм поступить так дурно? — спросила девушка. — Почему он рассказал герцогу о нашей помолвке, когда обещал молчать?
— Разозлился, потому и сказал! — ответил лорд Чарльз. — Бишоффхейм безжалостный и мстительный человек, это всем известно, и теперь он здорово осложнил мне жизнь!
Ева негромко вздохнула:
— Наверное, мне не стоит… ужинать сегодня с графом.
Но именно этого ей очень хотелось. Ведь это так интересно — посмотреть на своего дядю. Девушку всегда снедало любопытство: какие они, ее французские родственники?
Минуту подумав, лорд Чарльз сказал:
— Нет, тебе нельзя не прийти.
— Почему?
— Ну, во-первых, мой брат подумает, что ты его избегаешь. А во-вторых, Бишоффхейм может что-нибудь заподозрить.
— Разве граф пригласил и мсье Бишоффхейма? — удивилась Ева.
— Да, перед уходом — я сам слышал. В конце концов, вряд ли банкира единственного из всех могли не пригласить.
— Да… конечно, — согласилась девушка.
— У графа дом у Булонского леса, поэтому я заеду за тобой без четверти восемь. Мы не ужинаем до половины девятого.
Лорд Чарльз говорил довольно хмуро, и Ева поняла: он расстроен, что брату сказали о его «помолвке».
Дальше они ехали в молчании, пока лорд Чарльз не проворчал:
— Чертов банкир! Нам совсем ни к чему этот ужин, но придется играть дальше: ведь чек-то он мне пока не дал.
— Неужели мсье Бишоффхейм и теперь может отказаться заплатить вам? — испуганно спросила девушка.
— Бишоффхейм настолько богат, что сам себе закон, — изрек лорд Чарльз. — И как ты уже убедилась, мы не можем доверять ему. Поэтому, ради Бога, не делай никаких ошибок!
— Я… постараюсь, — нервно ответила Ева.
Для ужина девушка выбрала одно из платьев матери, над которым тоже поработала Жози.
Впрочем, оно и до этого выглядело более изысканно, чем собственные платья Евы.
Сшитое из мягкого шифона очень бледного оттенка пармской фиалки, простое по фасону, оно отличалось той эффектностью, которой не было у платьев Евы.
Надев его, девушка подумала, что такое платье могло бы принадлежать Леониде Лебланк.
Не хватало лишь аметистового колье и серег, но вряд ли они у Евы когда-нибудь появятся.
При этой мысли девушка засмеялась. Ну и что, что у нее нет драгоценностей. Зато у нее есть свой собственный уютный домик и будут деньги, чтобы жить в нем еще долго-долго.
Среди материнских вещей Ева отыскала бархатную ленту того же цвета, что и платье, и, уложив в локоны свои длинные волосы, завязала ее бантом на затылке.
Посмотревшись в зеркало, девушка подумала, что добилась стиля, который Жози создавала для мадам Лебланк.
К платью нашелся еще и палантин из того же бархата, что и лента. Ева набросила его на плечи и, дождавшись лорда Чарльза, села в его экипаж.
— Ты выглядишь прелестно! — воскликнул англичанин, когда лошади тронулись. — Могу предсказать, что сегодня вечером все мужчины будут ухаживать за тобой, кроме моего брата!
— Думаете, он… не одобрит меня? — спросила Ева.
— Уверен, что не одобрит, — ответил лорд Чарльз. — Я видел, какое у него стало лицо, когда Бишоффхейм сказал о помолвке. Нет, ничего хорошего нам от него ждать не приходится.
Он говорил таким обеспокоенным тоном, что девушка прошептала:
— Мне… мне жаль.
Но лорд Чарльз засмеялся:
— Все будет в порядке. Как только Бишоффхейм заплатит мне, я расскажу Уоррену правду и заставлю его признать, что я сделал единственно возможный шаг при данных обстоятельствах.
Однако Ева не разделяла его уверенности. В герцоге было что-то властное, а таких людей трудно к чему-либо принудить.
Но девушка промолчала, и лорд Чарльз заметил, словно про себя:
— Ничего другого нам не остается. Они ехали в том же экипаже, что и днем.
Но Ева заметила, что кучер другой, и поняла, что не ошиблась, когда предположила, что эта коляска взята напрокат из платной конюшни.
Они подъехали к Енисейским полям. Перед самым Булонским лесом лошади свернули на маленькую аллею, ведущую к красивому особняку.
