— Так вот какую игру ты затеяла, детка! — гневно рявкнул Коннор. — Ты хочешь выставить меня в роли самозванца, а потом, когда правда выплывет наружу, я буду гнить в Ньюгейтской тюрьме, а ты со своей драгоценной сестренкой удерешь, прихватив с собой герцогское вознаграждение. — Он провел рукой по волосам, убирая упавшие пряди со лба; и пробормотал: — Все-таки надо было пристрелить тебя еще там, в лесу.
Памела сделала еще шаг назад, мысленно благодаря судьбу за то, что поблизости не оказалось никакого оружия.
— Послушайте, мистер Кинкейд, к чему эта истерика и угрозы? Это довольно безобидная маленькая хитрость. В конце концов, мы просто осуществим мечту умирающего человека!
Коннор, раздираемый сложными чувствами, сердито покачал головой.
— И они еще называют меня безжалостным! — пробормотал он. — Должно быть, у тебя ледяное сердце, если оно вообще у тебя есть.
Эти слова очень сильно задели ее. Помахав письмом перед носом Коннора, она выпалила:
— Вспомни! Этот умирающий отец, отчаянно ищущий давно потерянного сына, и есть тот самый мужчина, который лег в супружескую постель с другой женщиной! Это он пообещал своей жене, что она никогда не увидит своего сына, если поднимет скандал по поводу обнаруженной супружеской измены! Лично мне кажется, что мы проявляем в отношении этого негодяя куда большее милосердие, чем он того заслуживает.
— А что бы сделала ты?
— Что ты имеешь в виду?
— Что бы сделала ты, если бы обнаружила в своей постели мужа с любовницей? Ты бы тоже схватила ребенка и сбежала?
— Вполне возможно, — сухо ответила Памела, — но только после того, как прострелила бы лживое сердце негодяя.
Коннор, к ее немалому удивлению, расхохотался. Его бархатный баритон был неподражаем и мог покорить любое женское сердце.
— Кровожадность вам к лицу, мисс Дарби, — проговорил он сквозь смех. — У вас начинают блестеть глаза и розовеют щечки.
Коннор оседлал свой стул и закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые руки, покрытые волосами цвета кленового сиропа. Памела старалась не пялиться на него, но у нее это плохо получалось.
— Так зачем тебе понадобился именно я? Если твоя мать была известной актрисой, у тебя должны были остаться друзья-актеры. Почему бы тебе, не вернуться в Лондон и не нанять для этого маскарада какого-нибудь профессионального притворщика?
Памела покачала головой и едва заметно улыбнулась.
— Актеры жадный и амбициозный народ, им нельзя доверять.
— А разбойникам доверять можно? — саркастически поинтересовался Коннор.
— Разве у воров нет понятия чести?
— Представь себе, нет. Во всяком случае, у тех, кого я знаю. Большинство из них способны перерезать глотку собственной бабушке за бутылку виски и пару поношенных башмаков.
— Ты тоже такой?
— У меня нет бабушки. Так скажи мне, детка, что лично ты надеешься получить в этой игре?
Она театральным жестом всплеснула руками и заговорила с благосклонной улыбкой:
— Радость от воссоединения умирающего отца с его потерянным сыном.
Коннор приподнял бровь, показывая, что не верит ей.
Она вздохнула, и улыбка погасла на ее лице. У него был пронзительный взгляд, от которого трудно было что-то утаить.
— Неужели ты не можешь поверить в то, что мне нужны лишь обещанные герцогом деньги и больше ничего? — возмущенно спросила она, пожав плечами. — Ты видел мою сестру и отлично понимаешь, какая большая ответственность лежит на мне за это прелестное юное создание.
— Она хороша собой, но на любителя, — кивнул Коннор, медленно скользя откровенным взглядом по ее фигуре и намеренно останавливаясь на пышных бедрах и округлых ягодицах. — Лично мне больше по вкусу девицы поплотнее…
Хотя Памела понимала, что должна возмутиться его наглостью, но ей почему-то были приятны его недвусмысленные слова. Чтобы Коннор этого не заметил, она поспешно отвернулась и отошла к очагу.
— Если бы у Софи был отец или дядя, который заботился бы о ней, ее красота была бы для нее счастьем. Но в нынешних обстоятельствах это самое настоящее проклятие. Уже имеется один женатый виконт, горячо желающий совратить Софи. Если мы вернемся в Лондон совсем бедными и беспомощными, то он сможет предпринять что-нибудь гнусное.
— Хочешь, я убью его?
Памела вздрогнула и, резко обернувшись, увидела решительный взгляд Коннора. Она была готова расхохотаться, но ее остановила мысль о том, что он вовсе не шутит.
— Надеюсь, этого не потребуется, — чуть хрипло ответила Памела. — Если мы получим герцогское вознаграждение, у Софи появится приданое, и я смогу найти ей хорошего мужа. Разумеется, не из аристократического рода, но какого-нибудь приличного молодого человека из числа коммерсантов, ремесленников или священнослужителей.
— А как же ты сама? Что будет с тобой, когда ты благополучно выдашь замуж сестру?
Прямолинейность Коннора привела ее в некоторое замешательство.
— Об этом я еще не думала. Наверное, на оставшиеся деньги я куплю себе маленький домик где-нибудь в сельской местности или у моря и стану там жить.
— И чем ты станешь заниматься? Будешь печь песочное печенье, и подбирать бездомных кошек? Для такой, как ты, это неподходящее занятие. Особенно после похищения бандита и мошеннического присвоения денег состоятельного герцога. — Его губы расплылись в ленивой улыбке. — Может, тебе стоит стать… разбойницей?
Памела окатила его ледяным взглядом.
— Так чего же ты все-таки хочешь добиться, детка? — посерьезнел Коннор. Наклонив голову и прищурив глаза, он внимательно смотрел на Памелу. — Ты не производишь впечатления мошенницы и воровки.
— Что ж, мистер Кинкейд, кому, как не вам, знать, насколько соблазнительно бывает мошенничество и воровство, — лукаво улыбнулась она.
— Вы забываете, мисс Дарби, что человек, который лжет, ворует и обманывает для того, чтобы выжить, отлично понимает, когда лжет кто-то другой.
Памела сглотнула подкативший к горлу комок. Под откровенным взглядом Коннора трудно было скрыть правду. Взглянув в его глаза, она сказала:
— Ты прав. По натуре я не воровка, но к этому меня вынуждают обстоятельства. Мне очень нужны деньги, чтобы защитить сестру. А, кроме того, я хочу найти того подлеца, который сгубил мою мать.
Плотина была прорвана, и слова бурным потоком полились из уст Памелы.
— Софи ничего не знает. Ей нельзя об этом знать, иначе ее сердце будет разбито. Смерть матери не была несчастным случаем. Кто-то намеренно устроил пожар, в котором она погибла. Это был настоящий поджог! Когда ее стряпчий отдал нам это письмо, которое по ее просьбе тщательно хранил многие годы, я поняла, почему это произошло. Потому что…
