Элиза вновь закричала — так громко и пронзительно, с таким ужасом, что ее крик перекрыл пение, вопли и приветственные крики. Не раздумывая, она бросилась вперед, казалось, ноги сами несут ее. Она уже твердо решила, что ни Бог, ни Аллах сегодня не получат жертву. Этот поединок был нелепым, воины не думали о себе. Она оказалась между воинами в ту минуту, когда их мечи были готовы столкнуться, и если бы сила не подвела араба, она оказалась бы рассеченной надвое. Джалахар споткнулся и беспомощно упал в песок.
Элиза бросилась к Брайану, уже не сдерживая слезы. Она не видела его так долго и теперь понимала, что Брайан с трудом узнает ее, считает всего лишь досадной помехой в бою. Кровь еще сильнее полилась из его рта, шрамы покрыли руки, он шатался…
— Брайан! — вскрикнула она, когда он хотел оттолкнуть ее прочь. — Брайан! — Ее руки цеплялись за раскаленные под солнцем доспехи; ей так хотелось дотронуться до его тела! Даже под броней она ощущала его нервную дрожь. Он едва держался на ногах. Рост и сила дали Брайану преимущество, но, как и Джалахар, он был слишком измучен, к тому же получил несколько ран.
— Брайан, все кончено! Прошу тебя, Брайан, послушай меня! Вы убьете друг друга… вы оба погибнете…
На песке лежал Джалахар. И толпа, как в древнем римском цирке, жаждала крови.
— Честь уже спасена! — умоляла Элиза.
Брайан отшвырнул ее, и она упала, ослепленная слезами, опутанная растрепавшимися волосами. Она упала рядом с Джалахаром, и его глубокие глаза, наполненные болью, устремились на нее. Он прошептал слабым голосом:
— Он должен довершить поединок… Он победитель. Я погибаю с честью, это лучше, чем жить… после поражения.
— Нет! — вскрикнула Элиза и перекатилась по песку, вновь бросаясь между Брайаном и распростертым Джалахаром. Она смутно слышала, что Саладин громовым голосом приказывает оттащить ее, и решила не сдаваться.
К ней заспешили люди.
— Брайан! — умоляюще воскликнула она, бросаясь к его ногам.
Наконец Брайан взглянул на ее залитое слезами и запачканное песком лицо. Улыбка тронула его губы.
— Элиза… — прошептал он.
— Прошу тебя, Брайан… не надо смерти! Пожалуйста!
Он уставился на нее, слыша рев толпы, жаждущей крови. Оказалось, что ему некого убивать. Он разжал пальцы, и меч упал на песок.
Точно так же, как прежде мусульмане и христиане требовали убийства, они стали взывать к милосердию.
Брайан зашатался и упал на колени. Внезапно его глаза закрылись, и он рухнул, увлекая Элизу на песок рядом с собой и уже неподвижным телом Джалахара.
Победитель и побежденный лежали без чувств рядом с женщиной, ради которой они начали схватку.
Элиза прижалась к плечу Брайана, чувствуя, что не сможет сдвинуться с места. Кто-то помог ей подняться, и Элиза обнаружила, что смотрит в искрящиеся глаза Саладина.
— Пути Аллаха неисповедимы, — произнес он, оттащил в сторону Брайана и поставил ее на ноги. Старый седовласый воин держал Элизу с силой, которую не унесли годы. Он поднял руку, и воины бросились на помощь: арабы подняли Джалахара, Уот и Мордред поспешили к Брайану.
Саладин не сводил глаз с Элизы.
— Мужчины… часто бывают совсем мальчишками, — проговорил он. — Они готовы драться за любимую игрушку.
— Я не игрушка, — тихо возразила Элиза. — Я герцогиня Монтуанская, графиня Саксонби…
Он улыбнулся:
— Может, ты не игрушка. Ты уже дала понять это нам… и этим мальчишкам. Иди с миром, золотоволосая герцогиня.
— С миром? — прошептала она.
Саладин положил ей руку на плечо и подтолкнул к христианам, которые собрались уезжать.
— Ваш король Ричард изнурен лихорадкой и жарой. Он победил, и я тоже стал победителем. Вскоре мы заключим перемирие. Нам останется Иерусалим, и я готов принять паломников-христиан.
— Значит, крестовый поход… закончен?
— На этот раз — да. Но мир не может продолжаться вечно. Между нашими народами слишком много различий. Война вспыхнет вновь. Но для тебя, Элиза, и для твоего воина она закончена. Ступай, позаботься о своем муже.
Она неуверенно улыбнулась и поспешила туда, где Мордред ждал ее, чтобы подсадить в седло.
— Элиза! — Она обернулась на окрик Саладина. — Спасибо тебе, — тихо произнес он. Элиза вопросительно приподняла бровь, а он добавил: — За жизнь моего племянника.
Слезы выступили у нее на глаза, она кивнула и поспешила к Мордреду. Взобравшись в седло, она догнала носилки Брайана, но внезапно глаза Элизы расширились, и она крикнула Мордреду:
— Подожди!
— Миледи… — запротестовал Мордред, однако она поспешно перебила:
— Леди Гвинет осталась у ворот дворца! Надо найти ее!
Мордред что-то кричал ей вслед, Элиза слышала, как он бежит за ней, стуча сапогами. Но она легко ускользнула, ужасаясь тому, что забыла про Гвинет. Она понимала, что ее никто не тронет: ее охраняло слово самого Саладина.
Но Гвинет у ворот не оказалось. Элиза постояла, осмотрелась. Исполнившись решимости, она въехала во двор, спешилась и бросилась через дворец, к фонтану.
Джалахара принесли сюда, и он лежал рядом с журчащей водой.
Гвинет обмывала его раны, убирала пот со лба. Элиза нерешительно шагнула вперед. Джалахар открыл глаза, с трудом улыбнулся и протянул руку. Гвинет подала Элизе знак подойти.
Элиза коснулась руки Джалахара.
— Неужели любить меня было так тяжело? — прошептал он. — Или…
Элиза поднесла его руку к губам и поцеловала.
— Любить тебя было бы легко, — ответила она, — если бы я… не любила другого.
Он пожал ей руку и улыбнулся, устало прикрывая глаза и отпуская ее.
Элиза отвела взгляд и обернулась к Гвинет.
— Тебе пора, мы уезжаем.
Гвинет с задумчивой усмешкой покачала головой;
— Я остаюсь.
— Остаешься?!
— Я отличная сиделка. И когда ты уедешь… — Гвинет понизила голос, и Элиза поняла ее. Но ее тревога не утихала.
— Гвинет, у него уже есть две жены. Вряд ли ты будешь счастлива…
Гвинет рассмеялась.
— Две старые глупые вороны! Элиза, ты недооцениваешь меня. Я могу быть очень настойчивой. К тому же, — серьезно добавила она, — думаю, мы обе нашли то, что искали. Брайан принадлежит тебе, Элиза. Возвращение домой будет слишком… мучительным для меня.
— Но… твой сын, Гвинет, Перси…
— Люби его так, как люблю я, хорошо, Элиза? Я знаю, что вы с Брайаном сможете дать ему больше, чем я. Поезжай, Элиза. Ты слишком долго ждала, отправляйся к Брайану. И к своему ребенку. Обещаю, я буду счастлива здесь.
Элиза хотела что-то возразить, но Мордред, подошедший сзади, решительно повел ее прочь, взяв под локоть.
Элизу изумило сияющее солнце, бескрайние пески пустыни. Казалось, прошла целая вечность.
