Он обернулся к Алену и проговорил:
– Ты еще не угомонился? Такого капиталистического общества, которое ты критикуешь, в природе нет!
Ретт открыл глаза. Ему все труднее и труднее было слышать разговоры гостей, которые стали затрагивать опасные темы взаимоотношений Алена и Луизы.
Ретт почувствовал возможность отвлечь молодых людей на разговоры о политике. И потому он сказал:
– Как это – нет? Что это вы такое утверждаете, мистер Хайнхилл?
– О! Посмотрите! – изумился Роберт. – И мистер Батлер туда же!
– В определенном смысле, Ален прав, продолжал развивать свою мысль Ретт. – Такое общество, непременно, существует! И сейчас оно стало даже опаснее чем когда-то, потому что маскируется!
– Вы реакционер, мистер Батлер! – со смехом воскликнул Роберт.
– Нет, я не реакционер! – возразил Ретт. – Просто я много повидал на своем веку. Я думал молодой человек, что вы об этом догадались.
Роберт стал озираться по сторонам.
– Нет! Не догадался! – сказал он. – Потому что вы тоже замаскировались! – Он иронически посмотрел на Ретта. – Хотел бы я увидеть хоть одного престарелого буржуа, который не заявлял бы, что он – прогрессивен! Тем более, что подобные заявления, к счастью, не требуют от них, за редким исключением, никаких доказательств их правоты ни в жизни, ни в делах!
– Люди моего поколения считали, – сказал Батлер, – что нужно как-то уравновесить политику и нравственность. Тщетно! Ибо такое невозможно!
– И все-таки они продолжают к этому стремиться! – сказал Роберт. – Вот, такие, как он. – Роберт указал пальцем на Алена. Счастливчики!
– Почему? – спросил Ретт.
– У него нет никаких политических проблем! – ответил Роберт. – А нравственных тем более! И потому он не может позволить себе роскошь презирать общество, которое дает ему возможность жить в свое удовольствие и в которое он попал с черного хода!
– Да! – гневно воскликнул Ален. – Я попал туда, как метко ты изволил выразиться, с черного хода! Имен но! Причем, в простых полотняных штанах и такой же, да к тому же рваной, рубашке! У меня-то и башмаков всего одна пара была!
Он посмотрел на Луизу.
– Я вот в таком виде попал в один из этих роскошных домов и очутился в постели его хозяйки! Она не была такой красивой, как ты, Луиза, сказал молодой человек, заметив, какими глазами на него смотрит миссис Строуберфилд, но мне казалась потрясающей. И обнимая ее, я испытывал настоящую любовь. Дыхание перехватывало, слезы на глаза наворачивались.
Он перевел дух и снова продолжал:
– Я был похож на старателя, впервые увидевшего, как сверкают золотые песчинки на дне ручья…
Ален поднял руку перед собой и посмотрел на раскрытую ладонь так, как если бы на ней лежал золотой песок.
– Я был околдован и делал все возможное, чтобы остаться с ней навсегда! – сказал Ален, глядя на Луизу.
– Всем штучкам, которые тебя так шокируют, я научился именно там! – запальчиво воскликнул Ален после недолгого молчания. – Да, только в твоем кругу ставки так высоки, что средства, с помощью которых они достигаются, называют по-иному, совсем не теми словами, которыми следовало бы назвать мои прочие делишки, тут употребляют прекрасные, высокие слова, которые сам начинаешь произносить с чувством и не краснея.
– Ужас какой-то, – пробормотала Луиза, приложив ладони к щекам.
– Да, представь себе! – сказал Ален. – Тебя окружают вроде бы порядочные люди, и ты не замечаешь, что среди них есть даже убийцы… Если я скажу тебе, моя любимая Луиза, что твой муж сбежал, потому что группа расистов, к которой он принадлежал, задумала разделаться с десятком борцов за права негров в южных штатах… А он просто испугался ответственности… Если я тебе такое скажу, ты непременно удивишься!
– Не удивлюсь, – возразила Луиза. – Я просто посчитаю, что ты бредишь!
– Так вот, – сказал Ален. – Это правда! Можешь спросить у Роберта – ему кое-что известно об этом грязном деле!
– Сумасшедший! – пробормотал Хайнхилл.
– А если тебе не известно, Роберт, – прошептал Ален, – то ты скоро прочтешь об очередном кровавом злодеянии ку-клукс-клана в газетах!
– А ты-то откуда знаешь? – спросил Роберт Перкинсона с неожиданной яростью.
– Я же собачонка госпожи, – иронично ответил Ален. – У меня тонкий нюх…
Раздался громкий треск. Ретт вздрогнул.
Роберт уронил чашку, она разбилась на мелкие осколка. Сам Хайнхилл подскочил к Алену и схватив того за лацканы – затряс:
– Это клевета! Твоя работа! Ты еще и этим занимаешься! Может быть, даже для того, чтобы тебе не мешали обделывать, как ты это называешь, прочие делишки…
– Роберт! – взвизгнула Джессика. – Не надо!
– Отстань! – бросил тот в ее сторону.
Роберт с ненавистью смотрел Перкинсону в глаза.
– Тебя задерживают на границе, – шипел юноша Алену прямо в лицо, – но почему-то назавтра же отпускают. Когда все паникуют и спешат избавиться от наркотиков, ты единственный сохраняешь спокойствие. Да ты просто обеспечиваешь себе снисходительность полиции ценой доносов и грязной клеветы!
– Это неправда! – спокойно проговорил Ален. – У меня есть доказательства!
– У меня они тоже есть! – крикнул Роберт. – Луиза сама несколько минут назад сказала…
Но тут Ален схватил Роберта за кисти рук и попытался освободиться. Завязалась борьба.
Ретт Батлер вскочил с кресла и бросился разнимать дерущихся.
– Не надо! Прекратите! – кричал Ретт хрипловатым старческим Голосом.
Он был похож на отца, который старается угомонить мальчишек и не придает, несмотря на внешнюю серьезность, большого значения их стычке.
– Это же нелепо! – кричал Ретт. – Перестаньте, что за ребячество! Вы готовы разорвать друг друга из-за каких-то глупостей…
Молодые люди отпустили друг друга и, взбешенные, разошлись по разным углам комнаты.
Батлер повернулся к Алену и проговорил:
– Вы, мистер Перкинсон, верите всяким небылицам, и это не делает вам чести!
– А вы, мистер Хайнхилл, – Ретт посмотрел на Роберта, – делаете из этих небылиц опрометчивые выводы! Как может какая-то группа замыслить в наше время массовое убийство негров, когда с линчеванием было покончено еще во время гражданской войны? Это же полная небылица!
– О каких же опасностях, присущих современному миру, вы только что говорили, мистер Батлер? – спросил с мрачной ухмылкой Ален.
– Не об этих, – отрезал Ретт.
– Выходит, линчевания в наши дни не существует, Роберт! – вскричал Ален. – Это призраки!
Перкинсон обернулся к Ретту и продолжил:
– И тот, кто боится их – сумасшедший! Просто сумасшедший!
– Ну, всегда может отыскаться какой-нибудь безумец, фанатик! – сказал Батлер. – Но это будут единичные случаи. С ними наше общество должно справиться…
