— Или можешь тоже переехать на Запад! — воскликнула Мейв. — Почему бы нет? Ты сможешь так же легко навещать свою мать. Тебе просто придется пролететь лишних два или три часа. К тебе может приезжать твой отец. Так поедешь с нами?
Сара захлопала в ладоши:
— Я уже боялась, что вы никогда не предложите мне это!
— Так. Теперь у меня есть муж, беби и две лучшие подруги. Разве можно желать большего?
— Нет, — заметила Сара. — А как насчет двадцатилетнего пасынка?
5
Постепенно происходила миграция. Крисси, Макс и его сын Саша поехали первыми. Семья Козло купила дом на Норт-Рексфорд в Беверли-Хиллс. Затем Эли перевели в детский дом в Палм-Спрингсе, который нашел Гарри. Крисси ездила ее навещать в лимузине с шофером, потому что Макс считал, что беременной женщине не следует самой водить машину. Саше подарили ярко-красный «феррари», он был зачислен в Калифорнийский университет в Уэствуде и сразу стал там весьма популярен. Крупный блондин, с великолепной фигурой и хорошим покладистым характером, — естественно, его любили все: преподаватели, студенты и студентки. Макс сам был не в состоянии водить машину: у него был неподходящий для этого темперамент, его раздражало слишком насыщенное движение на дорогах, так что на студию его отвозил в черном «кадиллаке» шофер в униформе цвета хаки, которую выбрал сам Макс. Крисси жила, как в сказке, и посвятила себя тому, что вынашивала своего ребенка, обустраивала дом для Макса и Саши, лежала у бассейна и читала брошюры, как растить и воспитывать малыша. Она была хорошей и внимательной мачехой, готовила вкусные и острые венгерские блюда, которые так любил Макс. Она организовала для себя студию, но у нее совсем не было времени, чтобы рисовать, особенно после того, как она начала брать уроки по естественным родам. Ей хотелось бы написать книгу по дизайну, но она отложила на время эту идею. Иногда, когда она готовила, это напоминало ей первые дни семейной жизни с Гаем Ребуччи. Но теперь у нее будет ребенок.
Наступила очередь Мейв. В январе она купила дом в Беверли-Хиллс, хотя проводила много времени у Гарри в Бель-Эйр. Там они играли в теннис и плавали в большом бассейне. У Гарри оказывалось все больше и больше свободного времени. Мейв очень волновало, что он, несмотря на свою репутацию великого режиссера, оказался в черных списках. Он же пытался ее успокоить: просто в 1954 году стали выпускать гораздо меньше картин. Телевидение очень повлияло на посещаемость кинотеатров. Людей больше интересовала возможность наслаждаться творчеством Мильтона Берля и Джекки Глисон сидя дома.
— Я не могу жаловаться, — говорил Гарри. — Я никогда в жизни не был более счастлив. Теперь у меня больше времени, чтобы поработать над книгой. Мне всегда этого хотелось. Я могу больше времени проводить с тобою. Я прекрасно себя чувствую, когда мы оба сидим в кабинете — оба пишем. Когда я вижу, как ты морщишь носик — ты всегда так делаешь, когда увлечена работой, — у меня просто поет сердце!
Гарри купил ей письменный стол, точную копию своего.
— Мне хочется, чтобы у нас были полотенца, помеченные «Его» и «Ее», — сказал он Мейв. — Больше, пожалуй, и желать нечего.
Она всегда сопровождала его, когда Гарри посещал разные больницы и дома для ветеранов войны и инвалидов. Там его песни и небольшие скетчи вызывали неподдельную радость на лицах. Как Гарри и обещал, каждые три недели они ездили к Эли. Она стала больше разговаривать. Когда Мейв читала ей детские книжки, она внимательно слушала. Но приходило время возвращаться домой, и Мейв становилось тяжело оттого, что она не могла забрать с собой Эли.
Прежде чем Сара отбыла на Западное побережье, они с отцом обсудили судьбу их дома в Нью-Йорке. Морис Голд предложил, чтобы дом стал музеем европейской истории. Идея очень понравилась Саре, но ей хотелось, чтобы это был музей европейской истории Голда. Она также предложила разделить с отцом расходы на его учреждение.
— Мне кажется, что мама захочет присоединиться к нам. Папа, мне бы хотелось, чтобы ты лично занялся музеем. Может, ты понаблюдаешь, как продвигаются дела по его организации, как проходит реконструкция здания? Расширение фондов музея, новые приобретения… Кто может быть лучшим распорядителем, чем мой отец? — Она поцеловала Мориса. — Тот, кто смог заработать много денег, как сделал это ты, начав с нуля, сможет прекрасно управлять таким музеем.
Сара хотела, чтобы у него было занятие, чтобы его что-то по-настоящему заинтересовало. Что касается Беттины, то как только Сара обоснуется в Калифорнии, она сразу же заберет к себе мать. Она дала это обещание много лет назад и должна сдержать свое слово.
* * *
— Я пока поживу с тобой, — сказала Сара Мейв. — Мне нужно найти дом, который бы мне по-настоящему нравился.
Мейв согласилась. Она знала, что Сара не переносит жить в одиночестве.
— Чем ты будешь заниматься? — спросила Мейв.
— Что ты имеешь в виду? Я буду просто жить! Как все остальные люди.
— Я думаю, может, тебе стоит заняться актерским искусством? У Гарри остались друзья, и он сохранил всякие связи. Я уверена, что он мог бы свести тебя с нужными людьми. Ты знаешь, Сара, из тебя вышел бы хороший продюсер. У тебя для этого все данные.
— Дорогая Мейв, я знаю, что ты желаешь мне счастья. Но все всегда настаивают, что мне нужно что-то делать, а мне ничего не хочется. Я просто хочу некоторое время полежать на солнышке, выйти в свет, с кем-нибудь разделить ленч, сделать покупки, посетить какие-нибудь вечеринки. Ты же понимаешь, что я здесь кое-кого знаю, кроме тебя и Крисси. Здесь полно народу из Нью-Йорка. Тина Родман, Вилли Росс, Грейс Келли, Лейн Херрис, Пегги Астор, мы вместе посещали школу танца. О, я забыла тебе рассказать. Угадай, кто здесь замужем за большой шишкой из крупной студии?
— Расскажи мне.
— Угадай.
— Она училась в Чэлмер?
— Да.
— Она замужем за Бредом Кренфордом?
— О, как ты отстала! Ты думаешь, что это Диди Дайнин? Она развелась с Бредом и вышла замуж за графа. Деньги от автомобильной промышленности. Она живет в Милане.
— Твоя загадочная женщина красива?
— Нет.
— Она худая?
— Нет.
Мейв засмеялась:
— Она всегда выдавала идиотские шуточки.
— Ну, так нечестно! — Сара толкнула Мейв в бок. — Как ты угадала? Ты знала, что Джинни Фербуш живет здесь, в Голливуде?
— Нет, я этого не знала. Джинни пришла мне в голову, когда ты сказала, что она плотная и некрасивая.
— Угадай фамилию ее мужа?
— Ну, этого я никак не смогу угадать. Скажи.
— Держись, а то лопнешь от смеха! Финкельштейн!
