— Жанетт, повинуйся мне!
— Но почему? — полушутливо воскликнула она, поднимаясь и резко ныряя вниз.
— Потому что я больше тебя, — задохнулся Эдуард.
— Ммм, это я заметила. Величественный и прекрасный. Но иногда тебе придется слушаться меня!
— Но почему? — повторил он ее игривые слова.
— Потому что я старше тебя.
Эдуард невольно рассмеялся. Он был таким закаленным воином и чувствовал себя достаточно старым, чтобы годиться ей в отцы. Однако Джоан говорила правду. Она действительно была старше, и с самого детства невыносимо помыкала Эдуардом, еще когда ей было десять, а ему всего-навсего… девять лет.
— Но зато ты с годами стала значительно лучше!
Следующие два часа они провели в спорах о том, кто должен быть главным в любовных играх. Окончательный счет получился три к двум в пользу Эдуарда, именно на этом настояла Джоан. Лежа в его объятиях, светящаяся счастьем удовлетворенного желания, она неожиданно стала серьезной.
— Эдуард, пожалуйста, никому не говори о своем решении жениться на мне, пока не получим известий от Папы.
— Милая, я никому не позволю помешать мне сделать тебя своей женой!
Но Джоан хорошо знала силу монархов.
— Пожалуйста, Эдуард, ради меня!
— Я склоняюсь перед твоим желанием. Но только потому, что ты старше и, возможно, мудрее во многом, — добавил он, прижимаясь губами к виску любимой.
Возраст и безжалостная болезнь сделали свое дело — Уоррик хотя и выжил, но шатался от слабости. Он совершенно не привык к подобному состоянию, и Брайенна старалась не оставлять его. Вот и сейчас она разговаривала с ним, в то же время без устали рисуя буквы и красочные иллюстрации.
Он лежал, опираясь на валик, не сводя с невестки аквамариновых глаз.
— Я знаю, вам должно быть трудно говорить о Роберте. Мне тоже было нелегко разобраться во всем самой, но я хотела бы, чтобы вы подтвердили некоторые мои предположения.
— Зови меня Гаем. Что ты хочешь знать?
— Я долго раздумывала, и сердце подсказало, что не Кристиан убил Роберта. Это был принц Эдуард, не так ли?
Гай де Бошем кивнул.
— Роберт замышлял посадить на трон Лайонела. Кристиан и Эдуард поменялись доспехами, потому что юный Рэндел Грей подслушал, как сговариваются убить наследника в общей схватке. Но мой сын и я дали королю слово, что будем молчать. У нас с королем одна беда и одна радость — проклятие в младших сыновьях и благословение в старших.
— Я не обману вашего доверия, Гай. Даже Кристиану ничего не скажу. Стыжусь признаться, но было время, когда я считала Кристиана убийцей брата и думала, что он совершил преступление ради того, чтобы унаследовать ваш титул и замки.
— Его мать и я были мужем и женой по закону. Он был бы моим наследником, даже останься Роберт в живых. Кристиану не нужны мои замки. Недаром он носит титул принца.
— Принц Драккар, — улыбнулась Брайенна, наслаждаясь звуками этого имени. — Где и как вы встретились со своей принцессой?
Взгляд Гая стал задумчиво-отрешенным.
— Мой дед отправился с Эдуардом I в крестовый поход. У нас было много земли около Акры. Отец часто ездил туда, налаживая торговые отношения между Западом и Востоком. К тому времени, как я вырос, мы потеряли большую часть наших владений на Востоке, Орден рыцарей-тамплиеров был запрещен. Я захотел спасти хотя бы то, что осталось от наших, торговых связей и предприятий. Я встретил Шарон в летнем дворце ее отца, турецкого султана. Порт Хайфа на Средиземном море — волшебный город золоченых куполов и минаретов. В моем молодом воображении он представлялся мне Царствием Небесным, и там я увидел ангела.
Это была любовь с первого взгляда. Я увидел прекрасный, экзотический, как орхидея, к тому же с властным характером, цветок, и я навсегда отдал ей свое сердце. Я так и не узнаю, что она нашла во мне. Норманнский рыцарь не мог не остаться чужаком в Аравии. Безумная любовь лишила меня рассудка. Она не отдалась бы мне без женитьбы, и я, несчастный дурак, согласился на все ее условия. Все произошло в обстановке строжайшей секретности. Если бы о нашем браке узнали, вероятнее всего, приговорили бы обоих к смерти.
Я тайком провел ее на свой корабль и отчалил с утренним приливом. Невозможно представить, что я пережил, когда узнал, что ночью она исчезла с корабля.
Он снова упал на подушки, все еще безутешный после стольких лет. Брайенна знала: нужно сказать что-то успокоительное, облегчить его страдания. Ей пришло в голову побрить Гая, и, подойдя к нему с тазиком и бритвой, она тихо рассмеялась.
— Гай де Бошем, вы и представления не имеете, как я боялась вас всего год назад!
Де Бошем недоуменно поднял глаза.
— Помните, когда вы пришли ко мне просить моей руки для вашего сына?
Уоррик кивнул. Тогда красота золотоволосой девушки потрясла его.
— Я подумала сначала, что вы просите меня стать вашей женой.
Бешеный Пес коротко рассмеялся. Улыбка медленно расплылась по обветренному лицу, аквамариновые глаза сверкнули, как драгоценные камни.
— И что бы ты ответила?
— Конечно, согласилась бы!
Глаза Брайенны лукаво сверкнули. Она ни за что не омрачит его радость, сказав, что не могла бы отказать ему из сострадания.
Король, члены Военного Совета и принц Эдуард приняли решение посоветоваться с Уорриком относительно условий мирных переговоров между англичанами и французами. Поскольку гордость не позволила графу принимать столь знатных людей в постели, Уоррик попросил Брайенну и Глинис вымыть его, одеть в лучший камзол и усадить в большое резное кресло, обитое сафьяном.
Король и дворяне перечислили, какие территории они желают получить и на чем согласны сойтись с французами. Они долго спорили насчет суммы выкупа и сроках действия мирного договора. Брайенна, сидя наверху, на открытом балконе, слушала, как они решают свою судьбу и судьбы подданных.
Черный Принц был исполнен решимости стать властителем всей Южной Франции. Слушая его, Брайенна заподозрила, что он, должно быть, дал священный обет восстановить территории, принадлежавшие предкам и потерянные королем Иоанном и его сыном Генрихом III за последние сто пятьдесят лет.
Король настаивал на том, чтобы сохранить Кале. Город достался ему дорогой ценой, и гордость правителя не позволяла отдать его французам.
Уоррик был особенно озабочен суммой выкупа, увеличил ее в десять раз и не желал ничего слушать насчет того, что французы просто не смогут собрать таких денег. Брайенна знала, что Уоррик отнюдь не корыстный человек, скорее практичный. Расточительность Плантагенетов вошла в пословицу, и казна чаще всего бывала пуста, что нисколько не заботило короля. Законы рыцарства, не говоря уже о гордости Плантагенетов, требовали, чтобы король Англии ни в чем не отказывал французскому монарху, и Уоррик мудро решил, что пленники могут, по крайней мере, хоть частично возместить затраты казны.
