Капитан Филдинг раскурил трубку, и в воздухе запахло дымком.
– А рассказывал ли я вам, друзья мои, – обратился капитан ко всей компании, – о том времени, когда…
Он принялся рассказывать о своих путешествиях в дальние страны, где жили экзотические красавицы, свирепые моряки и морские змеи. Его слушали с вежливым внимание, но без особого интереса, поскольку успели наслушаться рассказов Филдинга. К тому же капитан начал повторяться. Но все же это было значительно лучше, чем вслушиваться в тишину пустыни, которая все больше пугала и угнетала. Вполуха слушая рассказы капитана, они не прекращали следить за тишиной, которая могла оказаться предательской. В Калагандре комиссар Фокс предупредил их о змеях и скорпионах и об аборигенах, которым ничего не стоило пронзить человека копьем только ради того, чтобы завладеть его табаком. Джоанна с Бет особенно остерегались диких динго, о которых их также предупреждал комиссар.
Филдинг продолжал говорить, а Джоанна наблюдала за компасом у себя на ладони. Ее завораживали непредсказуемые колебания стрелки между положениями «север» и «юг». Она подняла голову и сказала себе под нос: «Странно… ни луны, ни звезд. Сплошная темень». Эрик Грэхем думал о том же. Скрип его карандаша был слышен очень отчетливо. «Мне еще никогда не доводилось слышать такой тишины, – писал он. – Порой кажется, что мы перенеслись в какой-то чужой мир, где нет ни луны, ни звезд».
По мере того как перспектива найти Карра-Карра отдалялась, Эрик все больше падал духом. Его угнетала мысль, что возможность вернуться в Мельбурн не вполне реальна. Когда Фрэнк Даунз спросил, не хочет ли он сопровождать экспедицию, Эрик с радостью ухватился за это предложение. Ему изрядно наскучило писать очерки общего плана о китах, замеченных у побережья. Он хотел заявить о себе солидным репортажем. Это была редкостная возможность для честолюбивого репортера, готового пойти на риск, поскольку впервые подобный рассказ будет представлен репортером-очевидцем, а не записан, как обычно, со слов. Он надеялся, что такой репортаж поднимет его престиж, принесет славу и поможет доказать, что в профессии он лучший. А еще его успех должен был переменить настроение некой юной леди, отклонившей его предложение выйти за него замуж. Но все это потом. А сначала им необходимо было найти что-либо, заслуживающее внимания.
– Что-то холодновато сегодня, – зябко потирая руки, проговорил Эрик.
Капитан Филдинг умолк на полуслове, и Джоанна спросила:
– Что-нибудь не так?
– Не знаю, – он прищурился, вглядываясь в темноту. – Но воздух… я чувствую, что в нем что-то не то.
– Бет, ты тепло одета? – спросила Джоанна, кутаясь в шаль.
– Да-да, мама, – откликнулась Бет, не отрываясь от чтения.
Джоанна дала Бет дневник леди Эмили в первый день, когда они выехали из Калагандры, и тогда же объяснила дочери, что пришла пора ей узнать настоящую причину их путешествия в пустыню. Бет читала дневник понемногу каждый вечер, и Джоанна видела, как увлекали ее дочь слова из прошлого, как сидит она неподвижно с рассеянным взглядом, и мысли ее далеко-далеко. Потом перед сном Джоанна с Бет разговаривали о прочитанном, и у Бет обычно находилось столько вопросов, что иногда они могли проговорить целый час. Бет оставалось дочитать совсем немного, и она с головой ушла в чтение.
– Ну и ну, – сказала она, переворачивая последнюю страницу. – В чем тут дело, хотелось бы знать. Я хочу сказать, почему же мы все-таки боимся собак, мама? Со мной все понятно. Я боюсь из-за того, что произошло с динго и беднягой Баттоном. Но собак боялась бабушка, и ты их боишься. По-твоему, на нас на самом деле лежит проклятие? Как интересно!
– Интересно? – переспросила Джоанна. – В какой-то степени действительно интересно.
– Ты считаешь, что прадедушка совершил какое-то преступление? И что он такое сделал? Может быть, он похитил опал? Я знаю, что этот камень очень ценный, но мне казалось, что у аборигенов нет никакого имущества. Для них опал не мог быть ценным, так ведь?
– Возможно, опал представлял для них другую ценность, имел значение для их верований. – Джоанна показала камень Бет на первом же привале. Бет видела опал и раньше, но, узнав его истинное значение из объяснений Джоанны, она смотрела на него по-другому и, держа в руках, чувствовала исходящее от него особое тепло, а взгляд ее притягивали яркие красные и зеленые переливы в глубине камня.
– А почему ты думаешь, что он был спрятан в Руперте? – спросила тогда Бет, не сводя глаз с опала.
Теперь же, окончив чтение дневника, она заключила:
– Могу поспорить, прадедушка Мейкпис нашел опаловый рудник! Ведь бабушка сама говорит здесь о другом наследстве, – передавая дневник Джоанне, говорила Бет. – Она писала, что ей обязательно надо вернуться и заявить о своих правах. Я уверена, что документ как раз на этот участок!
Но у Джоанны совсем не было уверенности в том, что именно имелось в виду под другим наследством. Джоанна вернула дневник в кожаную сумку, где лежал опал. Там же находились путевые записки деда и документ на землю. Джоанне вдруг пришли на память слова Сары, сказанные ей много лет назад: «Книга эта – Мечтания твоей матери. Это теперь твоя песенная линия, а раньше была ее. Следуй этой линии и найдешь то место, которое ищешь».
Но как ей идти по этой линии, не зная указателей? Возможно, в дневнике имелись приметы, указывающие путь, но по какой-то причине ей так и не удалось их обнаружить.
Филдинг вдруг поднялся и пошел куда-то в сторону от костра.
– Капитан, куда вы? – спросила она.
– У меня нехорошие предчувствия, – ответил он.
– Эй, а что это за шум? – в свою очередь поинтересовался Грэхем.
Они прислушались.
– Похоже на гром, – предположила Бет.
Но тут Сэмми вскочил на ноги с криком: «Вода!»
Все повернули головы в сторону нарастающего шума. Что-либо разглядеть во тьме было невозможно, но они чувствовали, как под ногами все явственнее гудит земля.
– Что за… – начал Грэхем, но договорить не успел. Что-то невообразимое надвинулось на них из темноты и поглотило их.
– Мама! – закричала Бет.
– Бет!
Джоанна открыла глаза и увидела над собой небо. Стоило ей поднять голову, как к горлу подступила тошнота. Она полежала, собираясь с мыслями, стараясь восстановить в памяти произошедшее. Что случилось? Она поднесла руку к голове, и песок посыпался ей в глаза и в рот. Закашлявшись, Джоанна села, перед глазами все поплыло. Она дотронулась до лба и обнаружила болезненную шишку. Окрестности были неузнаваемы. Это было не то место, где они разбили лагерь накануне вечером: холмы и деревья изменили свое положение, не было ни палаток, ни верблюдов и никого из людей. И тут она вспомнила: на них обрушился неизвестно откуда взявшийся водяной вал.
