— Кто бы мог подумать, что эта маленькая святая до такой степени ревнива! — бормотал он, смеясь и кусая губы.
Тамара со своей стороны всеми силами старалась скрыть свое волнение, и когда Тарусов пригласил ее на кадриль, она с большим вниманием относилась к его любезностям. В первый раз молодая девушка стала внимательно его рассматривать и сравнивать с князем, внушавшим ей в данную минуту почти отвращение. Анатолий Павлович Тарусов, конечно, не обладал классической красотой князя Арсения, и манеры его далеко не отличались таким изяществом и аристократизмом, но все-таки это был очень веселый и любезный молодой офицер, настолько изящный в своем гвардейском мундире, что мог обратить на себя внимание молодой девушки, особенно в подобную минуту.
До конца бала Тамара всячески старалась избегать Угарина, но один раз пришлось-таки столкнуться с ним, усиленно ухаживающим за какой-то дамой, в которой она с изумлением узнала Екатерину Мигусову. Подруги приветливо поздоровались, но с этой минуты в сердце Тамары уважение к князю еще больше уменьшилось.
Вернувшись домой, она наскоро разделась, но сон никак не шел. Воспоминание о первом разочаровании, о первом страдании, причиненном ей, как только она столкнулась с обществом людей, заставило молодую девушку погрузиться в свои мысли. В продолжение четырех лет она обожала князя, окружая его образ каким-то ореолом и приписывая душе его физическую красоту. Постоянная любезность Угарина ослепляла ее. В своей наивной простоте Тамара думала, что человек, явно показывающий женщине, что она ему нравится, только и может, что думать о браке. Теперь эти мечты были разбиты. Герой обратился в обыкновенного практичного человека.
— Я должна забыть его, должна обратиться к разуму и достоинству женщины, — повторяла Тамара. — Сердце должно подчиниться рассудку и необходимости! Погибла только моя мечта… разве я могу любить того, кого уже больше не уважаю?.. О, я буду бороться, но только без Бога, без высшей силы, победа немыслима!..
Тамара соскочила с кровати и бросилась на колени перед образами, висевшими в углу. Слабый, колеблющийся свет лампады освещал строгие лица Святых и сиял на венчиках, окружавших их головы.
Молодая девушка, сложив набожно руки, с верою и любовью устремила свой взор на образ Пресвятой Девы Марии и в горячей молитве просила Богоматерь поддержать ее и помочь ей изгнать из своего сердца эту недостойную любовь. Эта пламенная молитва успокоила ее, и она заснула тихим и крепким сном. Такое душевное спокойствие продолжалось и следующие дни, только Тамара сделалась серьезнее и сдержаннее. Воспитанная в семействе Эвелины Эриксон и сроднившаяся с ее строгими взглядами на добродетель и сдержанность, обязательные для женщины хорошего общества, Тамара не могла привыкнуть к чересчур вольному обращению и беззастенчивому кокетству своей мачехи и большинства дам, с которыми ей приходилось встречаться. Несмотря на блестящее положение, громкие имена, дорогие кружева и бриллианты, которыми они были увешаны, все эти дамы, с их вульгарными манерами, мелкими интересами и завистью друг к другу, страшно не нравились молодой девушке. Что же касается мужчин, то по отношению к ним она сделалась еще более осторожной, сдержанно относясь к любезностям Тарусова и по возможности избегая общества Угарина. Сначала князь пытался разрушить ледяную стену, возникшую между ними, но, видя безуспешность своих стараний, сам стал относиться к ней с холодной вежливостью.
Отношения Тамары с подругами тоже были очень натянуты. Внутренняя связь между ними была нарушена, и молодая девушка скрепя сердце принимала их приглашения, не имея возможности отказаться. Однажды Катя Мигусова повредила себе ногу и по этому случаю просила своих подруг навестить ее в невольном заключении. Тамара сочла своим долгом побывать у нее и выразить свое участие. Но каково же было ее удивление, когда она застала больную в отличном расположении духа и так громко разговаривавшей, что голос ее слышен был за несколько комнат. У нее в это время сидели подруги Надя и Наташа.
Прерванный приходом Тамары разговор скоро вернулся к прежней теме. Речь шла об их общей подруге по пансиону, Ксении, которая выходила замуж за какого-то морского офицера и уезжала с ним в Одессу. Пользуясь этим случаем, присутствующие дамы выказали глубокое знакомство с интимными делами этого семейства и беспощадно критиковали будущих супругов. Затем, с такими же знанием и доброжелательностью, они перебрали целую массу своих знакомых. Двуличность подруг возмутила Тамару, так как она сама видела, как дружелюбно и предупредительно относились они при встрече к этим же самым особам.
Когда эта тема была окончательно исчерпана, разговор перешел на личные интимные дела, причем Надя с восторгом рассказала о своем знакомстве с молодым дипломатом Рожером де Ружемоном. Тамара почти не принимала участия в этой беседе, хотя в душе удивлялась, как может замужняя женщина так увлекаться едва знакомым ей человеком и так беззастенчиво хвастаться его чересчур частыми визитами.
Наконец Катя Мигусова, закуривая новую папироску, обратилась прямо к молодой девушке:
— Мы откровенно говорим перед тобой, святая Тамара, о наших делишках, а ты молчишь и скрытничаешь. Признайся-ка нам, кто пал жертвою твоих прекрасных глаз и твоей примерной добродетели?
— Никто, — отвечала, улыбаясь, Тамара. — В вашем пресловутом обществе, мне кажется, пленяет и побеждает одно золото, к тому же…
— Как — никто? — перебила Наташа. — Да ведь Тарусов без ума от тебя!
— Если бы ты дослушала, то узнала бы, что я сама не знаю, насколько я оценена. Мой отец об этом ничего не говорит. Может быть, Анатолий Павлович заблуждается на этот счет, и в один прекрасный день для него наступит разочарование, — закончила Тамара с легкой горечью в тоне.
— Твой отец поступает неосторожно, забывая сообщить верным людям о такой важной вещи, — заметила Мигусова.
— Что делать?.. Радуйся, что твой отец был практичнее и не скрыл твоего миллиона. Кстати, ты все еще хочешь сделаться княгиней?
— Более чем когда-либо, и я даже предвижу, что со временем я буду княгиней Угариной.
— Угариной? — переспросила Тамара, слегка краснея. — Но он, кажется, любит другую?
— Любовь — вещь непрочная! Впрочем, поживем — увидим! Я говорю только, что если дело устроится, то я не прочь променять свой миллион на черные глаза прекрасного Арсения. Он мне нравится, да уж пора и устроиться.
Приход нескольких дам прервал разговор, но в душе Тамары этот день оставил неприятное впечатление: ей были противны распущенность и цинизм ее подруг.
