— Я беседовала с вашим старшим сыном сегодня, сэр. Я сказала ему, что приход, который я могу счесть подходящим для передачи вашему младшему сыну, мистеру Реджиналду Фоксуэллу, может стать вакантным в любую минуту.
— Конечно, ваша милость, он не замедлил передать мне ваши слова. Само собой разумеется, мы сверх всякой меры благодарны вам за ту огромную доброту, которую вы проявили по отношению к моему мальчику.
— Я еще никак не проявила своей доброты, мистер Фоксуэлл. Я только сказала, что есть приход, который я могу счесть возможным отдать.
— Леди Кэтрин, что касается этого прихода, — мистер Фоксуэлл-старший тщательно подбирал слова, — мы с вами давно условились считать это определенной договоренностью между нами. Моему сыну уже почти двадцать четыре года, и он добился значительных успехов на этом поприще. Ему уже поздно искать себе иное применение.
— Это ничего не будет для меня значить, если появится более благодарный кандидат.
— Реджиналд признателен вам и всегда превозносит вашу доброту.
Леди Кэтрин стукнула палкой в пол:
— Но что его семья, сэр?! Мне не нравится видеть в домах, до посещения которых я снисхожу, своего племянника, который опозорил дом Мэддерсфилдов. Не воображаете же вы, что мой брат, лорд Мэддерсфилд снизойдет до него теперь?
— Мне так жаль, мадам, что я самостоятельно не занимался этим вопросом. Я не имел никакого намерения доставить вам огорчение. Приглашение людей, о которых вы ведете речь, явилось совершенным недоразумением. Я смиренно прошу вашего прощения. Этого никогда больше не повторится.
Леди Кэтрин выпрямилась во весь свой весьма внушительный рост и изрекла:
— Этого больше не повторится, поскольку ваш сын никогда больше не станет признавать свое знакомство С этим… джентльменом…
Мистер Фоксуэлл побледнел.
— Они дружат с самого детства. Эти узы не слабее братских чувств. Разве мы не можем прийти к какому-то компромиссу?
— Мистер Фоксуэлл! Вы забыли, кто я? Я никогда не иду на компромиссы. Представьте мне доказательство нашего решения до завтрашнего вечера. Спокойной вам ночи, сэр.
Вскоре уехала и чета Дарси.
— Вечер удался, Элизабет, — довольно вздохнул Дарси, когда они уже сидели в карете.
— Мне тоже все очень понравилось. Скажи, мистер и миссис Фоксуэлл связаны только браком?
— Ты права, они очень похожи. Они кузены, и с самого рождения были предназначены друг для друга.
— Все как у тебя?
— Да. Среди моих близких друзей только Бингли женился по собственному выбору.
— А Фоксуэллы счастливы, как ты считаешь?
— По-своему, да, как мне кажется. Фоксуэллы пришлись тебе по душе?
— Да, хотя я несколько озадачена.
— Чем же? — Он словно подтрунивал над ней. Или ей это показалось из-за бликов света, бросаемых в карету уличными фонарями?
— Мистер Фоксуэлл кажется мне немного… неортодоксальным. Как так случилось, что вы с ним столь близко подружились?
— Мы знакомы с самого первого дня в школе, всего через несколько недель после кончины моей матери. Он был единственным, из-за кого я сумел вытерпеть тот первый семестр. — Он взял ее руку и продолжал: — Фоксуэлл может показаться несколько эксцентричным, если бы он извинил мне это слово. Однако я настолько привык к его стилю общения, что мне кажется порой, будто я реагирую на его душевные порывы, а не на сказанные им слова. Еще будучи ребенком, он был способен на большую доброту.
Ее руки согрелись в его ладонях. Он вдруг признался, скрытый полумраком:
— Элизабет, ты единственная, к кому после детских лет потянулась моя душа, непроизвольно и без всяких усилий, будь то в любви или в дружбе.
Что она могла сказать в ответ? Да и надо ли? После отъезда последнего из гостей Фоксуэллы присели немного отдохнуть в гостиной.
— Миссис Дарси просто очаровательна. Она умная и милая, — сказал Фоксуэлл.
— В подобных случаях они, как правило, такими и бывают, Фоксуэлл. Не ожидал же ты, что она окажется пугалом, я полагаю.
— Мне казалось, она понравилась тебе, дорогая.
— И даже очень понравилась. Она станет занятным дополнением к нашему кругу.
— Я помню, как ты очаровала меня. — Фоксуэлл блаженно улыбнулся жене.
— Какая ерунда, Фоксуэлл. Я никогда не была очаровательной.
Заметив, что ее свекор не высказал ни одного из привычных для него едких замечаний, она удивленно посмотрела на него. Он был бледен и тревожно хмурился.
— Вам нехорошо, папа?
— Мои дорогие, произошло нечто такое, что сильно обеспокоило меня. — Он пересказал им свой разговор с леди Кэтрин.
— Впервые слышу о подобном произволе! — вскричал его сын. — Она не может так поступить. Всем известно, что она обещала этот приход Реджиналду.
Его отец согласно кивнул:
— Я привык думать, что такой шаг слишком постыден для ее милости, чтобы она могла предпринять нечто подобное.
— Существуют ли какие-нибудь законные средства противостоять ей в этом вопросе, папа? — уточнила миссис Фоксуэлл.
Он покачал головой:
— Я просмотрю всю свою переписку с ней завтра, но я почти уверен, что она никогда не ставила своего имени под предложением в письменной форме.
— Наглость ее милости не поддается оценке, отец! — вспыхнул сын. — Как она это себе воображает? Я что, должен отворачиваться, проходя по лестнице мимо своего друга? Встречаясь с ним на улице, отвечать на его дружеское приветствие надменным взглядом?
— Но как еще твой брат сумеет пробиться на церковном поприще без покровительства? Что остается ему тогда, кроме армии? Он такой дуралей, что месяца три поухлестывает за какими-нибудь наследницами, а потом сбежит с первой же хорошенькой гувернанткой.
— Не такой уж Реджиналд дурак, отец. Старик пристально посмотрел на старшего сына.
— Ну, ладно, — согласился тот, — конечно, он немного импульсивен.
Его отец фыркнул:
— Я пошлю за ним завтра, и посмотрим, можно ли] что-нибудь еще сделать. Вдруг ему как-то удастся поладить со своей патронессой.
После этих его слов в комнате воцарилась тишина. Поймав долгий и печальный взгляд отца, молодой человек вспыхнул:
— Я надеюсь, вы не попросите меня отступиться от Дарси, сэр.
— Ох, Дарси, Дарси, — пробормотала леди Рирдон, когда Дарси направился в сторону бальной залы, — такой романтичный поступок.
Взгляд белесых глаз лорда Рирдона, полный мечтательной снисходительности, последовал за парой.
— Как счастлив он должен быть, мама.
— Ты не станешь следовать его примеру, Фредерик, — невозмутимо заметила она и повернулась к гостям.
