– Да как же я могу…
– Это так, не спорь, – перебил его Девлин. – Я тебе лгать не буду. Как только ты начнешь появляться в обществе, то немедленно будешь включен в списки кандидатов в женихи. И будешь одним из первых в этих списках. Итак, я тебя предупредил.
– А ты сам? – отрывисто спросил Сейбер. – Вряд ли кто не знает об истинных размерах твоего состояния. Ходят слухи, ты богат, словно царь Мидас. Удивляюсь, почему ты до сих пор не женат.
Девлин вскинул руки и лениво потянулся.
– Я тебе сочувствую, дружище. Отбиваться от них до того утомительно – но я как-то справляюсь.
Сейбер не смог скрыть усмешку.
– Как скажешь. Не сомневаюсь, что ты преуспеешь в этом. Что ж, я открою тебе свой секрет – надеюсь, это тебя порадует. Я пришел сюда с единственной целью – и ты поможешь мне осуществить мой замысел. Я хочу увидеться с Эллой. Наедине. – Он указал на дверь за спиной. – Я буду здесь.
Девлин всплеснул руками.
– Понятно. Но мне кажется, по своей воле она не поднимется сюда со мной, а заставить ее – задача не из легких.
– Придумай что-нибудь, – промолвил Сейбер. – Отведи ее в сторонку и незаметно передай ей вот это.
– Что это? – спросил Девлин, уставившись на сложенный вчетверо листок бумаги, который Сейбер сунул ему в руку.
– Элле всегда нравилось получать письма. Она и сама рассылает огромное количество записок. Так что еще одно письмо не возбудит ее подозрений.
– Но…
– Постарайся вручить ей мою записку. Уговори девушку подняться ко мне. Тогда все скоро закончится, уверяю тебя. После сегодняшнего вечера ее будет передергивать от отвращения при одном упоминании моего имени.
Элле больше всего сейчас хотелось закрыть глаза и перенестись на тысячи миль отсюда. Красавец граф Иглтон и его супруга встретили мать и отца как старых друзей. Леди Иглтон была особенно приветлива с Эллой, но все остальное на этом тщательно подготовленном вечере не внушало ничего, кроме омерзения.
Ну почему она не может вернуться домой, в Шотландию? Теперь, когда она поняла, что должна отказаться от Сейбера, ей незачем больше оставаться в Лондоне.
Леди Джастина слегка тронула ее локтем и тихо сказала:
– Элла, прошу тебя, приободрись. И улыбайся. А то Джеймс и Селина решат, что тебе не нравится у них.
– Да мне и правда не нравится, – сердито прошипела в ответ Элла. – Они очаровательная пара. И к тому же никого не видят – только друг друга. Поэтому вряд ли заметят, что я несчастна.
– Элла! – Глубокие янтарные глаза матери затуманились печалью. – Тебе следовало сказать мне, что ты согласилась отправиться в Лондон только из-за Сейбера, – ты знала, что он здесь. По крайней мере я была бы к этому готова. Возможно, мне удалось бы уговорить его не прятаться от тебя.
Элла не в силах была заставить себя рассказать матери, что произошло между нею и Сейбером в последний раз, когда она была у него дома.
– Вряд ли бы он тебя послушал. Он эгоист да вдобавок ко всему упрям как осел. Надавать бы ему пощечин – он того заслуживает.
– Пощечин? – усмехнулась мать. – Какое странное желание. Милая моя, лучше бы тебе оставить подобную затею – что-то подсказывает мне, что этого делать не следует.
– Если бы я и хотела осуществить свое желание, как до него добраться? Он же все время сидит в своем мрачном особняке, запершись от всего света.
Леди Джастина обернулась к Элле.
– А откуда тебе известно, что у него мрачный особняк? Элла раскрыла белоснежный кружевной веер.
– Просто предполагаю, – небрежно промолвила она. – То, как он вел себя в Сибли, наводит на мысль о каком-нибудь зловещем месте. Мне не нравится мое платье.
– Но ведь ты сама его выбирала, разве не так? Элла мысленно поздравила себя с удачной отговоркой.
– Я выбрала его, чтобы польстить вкусам общества. Белый цвет придает моему лицу болезненный вид. Терпеть не могу блеклые, безжизненные цвета. По правде говоря, вообще не люблю носить вечерние платья вне зависимости от цвета. Вот только вернусь домой и ни разу их больше не надену. Может, поедем на Ганновер-сквер"1 Пожалуйста, я прошу.
Но прежде чем мать успела ответить, причем по выражению ее лица было ясно, что ответ будет отрицательный, перед Эллой вдруг возник худощавый шатен.
– Добрый вечер, мисс Россмара, – промолвил он. – Меня зовут Помрой Уокингем. Я друг вашего батюшки.
Элла прямо посмотрела в светло-серые, пустые глаза говорившего.
– Может, виконт упоминал наши имена? Мой отец – лорд Уокингем.
Элла услышала, как мать ахнула, потом сказала:
– Добрый вечер, мистер Уокингем. Как мило, что вы подошли к нам. А теперь прошу нас извинить, мы с Эллой…
– Лорд Хансиньор позволил мне поговорить с вами, Элла, – продолжал он со льстивой фамильярностью, от которой все внутри нее переворачивалось от отвращения. – Он сказал, что вы с удовольствием прогуляетесь со мной по саду. Насколько мне известно, парк здесь прелестный.
Полная дама вынырнула из пестрой толпы и тронула Помроя Уокингема за локоть. На ней были лиловое атласное платье и тюрбан, который был ей не совсем впору. Она обнимала за талию полногрудую пышную девицу с ярко-рыжими волосами.
Помрой бросил на даму безразличный взгляд.
– Мадам? – холодно промолвил он. Его леденящий душу взгляд остановился на девице. Сначала он взглянул в ярко-голубые, словно китайский фарфор, глаза, потом перевел взгляд на полные губы, затем – на пышную грудь, едва прикрытую тканью. Элла отметила про себя, что его внимание привлекли холмики белоснежной плоти с голубыми прожилками, обтянутые землянично-розовым газом.
– Мистер Уокингем, меня зовут миссис Эйбл. Жена преподобного Эйбла. Вашего отца и моего мужа судьба сводила много раз – вы об этом, вероятно, знаете. В церкви мы вас ни разу не видели, но ваш род имеет древнюю историю, и он связан с Сент-Сесиль. Я думаю, Октавий представил нашу маленькую Пришес в приходском доме в последний раз, когда вы навещали Ланкашир. Как жаль, что меня тогда не было дома.
Помрой беззастенчиво вперился взглядом в грудь рыжеволосой девицы.
– Я тоже сожалею об этом. – Наконец он вновь обратил внимание на миссис Эйбл. – Передайте мой поклон вашему супругу, – добавил он, продолжая стоять между миссис Эйбл и Эллой. – Итак, мисс Россмара, мы отправляемся на прогулку по саду.
– На улице прохладно, – вмешалась леди Джастина. – Не думаю, что нам с Эллой понравится эта прогулка.
– Элла накинет мой плащ, – возразил Помрой, почти не разжимая тонких губ. – Лорд Хансиньор убеждал меня, что это отличный выход из положения.
Тень тревоги пробежала по лицу матери.
– Уж не полагаете ли вы, что пойдете гулять вдвоем.
