Его звали Габриэль.
Господь подал ей знак. Глаза Джоанны расширились, и она от изумления едва не раскрыла рот.
Она постаралась опять овладеть своими эмоциями. Однако мысли удержать ей не удалось. Они заметались от вопроса к вопросу. Намеренно ли назвала мать его именем величайшего из ангелов, наиболее отмеченного любовью Господа? Джоанна хорошо помнила религиозные наставления, говорившие об архангеле Габриэле. Он был известен как покровитель женщин и детей. Она помнила удивительные истории, передаваемые из поколения в поколение, от матери — к ребенку, о самом величественном из всего небесного воинства. Ее мать рассказывала ей, что Габриэль всегда наблюдает за ней. Он был ее особым архангелом, и его надлежало звать на помощь в глухую ночь, когда кошмары преследуют во сне. Архангел был защитником невинных и карателем зла.
Джоанна покачала головой. Она была чересчур романтична, вот и все. В имени ее мужа нет ничего символического. Вероятно, его мать находилась в мечтательном настроении, когда он родился. А может быть, его назвали в честь какого-то родственника.
Это бессонница прошлой ночи виновата в том, что ею овладели столь сумасбродные мысли. Но ведь именно этой бессонной ночью она молила о чуде, а несколько минут назад она попросила о знаке, который позволил бы ей понять, что все будет хорошо.
Джоанна как-то видела изображение архангела Габриеля, сделанное древесным углем. Она до сих пор помнила каждую деталь рисунка. Архангел был представлен в образе рослого воина с блистающим мечом в руке. За спиной его были крылья.
У мужчины, стоящего рядом с ней, крыльев не было, но он действительно был рослым воином с мечом на боку.
И его звали так же, как архангела. Неужели Господь услышал ее молитвы и дал ей ответ?
Матушка должна была назвать его Люцифером.
К такому заключению Джоанна пришла уже к концу дня. Впрочем, подошло бы и Варвар, и Дикарь. Его высокомерие и властность были поистине дьявольскими, и он понятия не имел о хороших манерах.
Он совершенно не понимает, что драться в день своей свадьбы, по меньшей мере, невежливо.
О, начал Габриэль довольно неплохо. Как только отец Мак-Кечни благословил их и закончил церемонию, новый супруг повернул ее к себе лицом и набросил на се правое плечо красивый многоцветный плед, под стать его собственному, а на левое — другой плед, иной расцветки. Первый, как объяснил он ей, был символом принадлежности к клану Мак-Бейна; второй — Маклорина. Он дождался ее понимающего кивка, после чего привлек к себе и поцеловал так, что у нее захватило дух.
Губы Мак-Бейна были жесткими и горячими, страстный поцелуй воспламенил ее, она подумала было отстраниться, но у нее уже не осталось ни сил, ни желания сопротивляться.
Смех за спиной наконец заставил Габриэля оторваться от нее. Увидев ошеломленное выражение на лице своей супруги, он удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к священнику.
Ей же не удалось быстро прийти в себя. Она стояла поникшая рядом с мужем.
Отец Мак-Кечни поспешил обогнуть алтарь, чтобы поздравить молодоженов.
— Это была прекрасная церемония. Но в какую-то минуту я подумал было, что нам не суждено ее закончить. — Священник едва сдерживал смех.
Джоанна улыбнулась ему в ответ.
— Я никогда не сомневалась в ее завершении. Если я приняла решение что-то сделать, я довожу это до конца. — Она почувствовала, что Алекс, топтавшийся рядом, дергает се за полы, и улыбнулась малышу.
Мужчины не обратили внимания на ее хвастливое заявление. Мак-Кечни отвел Алекса подальше от подола Джоанны и поставил его слева от отца.
— Не пора ли вам начать принимать поздравления? — предложил он. — Весь клан хочет высказать вам свои добрые пожелания.
Габриэль продолжал смотреть на свою невесту. Казалось, он хочет сказать ей что-то, но не находит нужных слов.
— Вы хотите мне что-то сказать, Габриэль?
— Не называйте меня так. Я не люблю это имя.
— Но это прекрасное имя.
Он недовольно заворчал. Она постаралась не обратить внимания на этот варварский звук.
— Вы должны гордиться, что носите это великое имя.
Он снова заворчал. Она отступилась.
— Как я должна называть вас? — спросила она как можно любезнее.
— Лаэрд, — предложил он.
Видно было, что он сказал это серьезно. Но она не могла согласиться с этим предложением. Зачем мужу и жене такие официальные обращения? Она решила все же не выказывать прямого неповиновения и тихо спросила:
— А наедине? Наедине я могу называть вас Габриэлем?
— Нет.
— Тогда как же?..
— Если я разрешу вам обратиться ко мне, называйте меня… зовите меня Мак-Бейн. Да, именно так.
— Если вы разрешите мне обратиться к вам? Понимаете ли вы, сколь высокомерно говорите со мной?
Он пожал плечами:
— Нет, но с вашей стороны любезно признать, что я высокомерен.
— Отнюдь нет.
— Он не стал обсуждать эту тему.
— Вы поступили правильно, подозвав сюда мальчика. Его тон был довольно грубым, а она все еще пыталась понять нелепое предложение называть его Мак-Бейном и потому не сразу сообразила, что он благодарит ее.
Она не знала, как на это отвечать, и, кивнув, заметила:
— Его надо было бы хорошенько помыть перед этой церемонией.
Мак-Бейн сдержал улыбку. Следовало бы одернуть ее после такого выговора, но, видит Бог, он был рад увидеть, что у нее доброе сердце, и спустил ей дерзость.
— Я учту это, когда буду венчаться в следующий раз. Она не оставила без внимания эту шпильку.
— Вы любите, чтобы последнее слово было за вами, не так ли, милорд?
— Люблю, — усмехнулся он.
Алекс, как подметил его отец, смотрел на Джоанну, и лицо его выражало полный восторг. Мак-Кечни отвел его в сторону, чтобы он не вертелся под ногами у поздравляющих, но малыш снова протиснулся поближе к Джоанне.
Итак, его невеста покорила его сына в несколько минут. Сколько же времени потребуется ему, чтобы завоевать ее сердце? Глупый вопрос. Какое ему дело до ее чувств к нему? Брак закрепил за ним эту землю. Вот и все. Только это имеет значение.
Солдаты из обоих кланов один за другим выступали вперед, чтобы представиться Джоанне и принести поздравления своему лаэрду. За ними следовали женщины. Одна юная рыжеволосая девушка, назвавшаяся Лилой, из маклоринского клана, вручила Джоанне красивый букет пурпурных и белых цветов. Новобрачная поблагодарила дарительницу и хотела было присоединить ее букет к тем цветам, которые сжимала в другой руке, но, взглянув на них, увидела, что ее букет, подаренный отцом Мак-Кечни, весь осыпался. Она прыснула: неужели она во все время венчания держала в руке пучок голых стеблей?
