— Я в этом не уверен, Гастон, — ответил король. — Миледи Кристиана! Как вы попали в замок? Где другие ваши спутники?
— Я… я не знаю. Не знаю, как попала сюда. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что вы меня принимаете за другую. — Она посмотрела на них. По щекам текли слезы. — Я не Кристиана. Меня зовут Селина Фонтен. Пожалуйста, вы должны мне поверить. Я попала сюда из… из места, которое очень далеко отсюда, и мне необходимо возвратиться домой.
— Хм-м… — Король в раздумье поднял бровь. — Гастон, ты не подумал еще об одной возможности. А если их задержал не снег? Если с ними по пути произошло несчастье? Девушка ведет себя так, будто потеряла память в результате сильного потрясения.
Даже без слов, лишь по выражению лица Гастона было видно, как он относится к предположению короля.
— Если было так, как вы говорите, сир, — скептически заметил он, — как же она одна сумела добраться сюда? Нет, кто-то подучил ее.
— Не важно, — тяжело вздохнул король. — Невеста здесь, и бракосочетание состоится.
— Нет! Я не могу… — Селина чуть не задохнулась.
— Мой повелитель! — запротестовал Гастон. — Не просите сейчас меня об этом. Зная о моих подозрениях…
— Да, ее появление загадочно, — признал король. — Но я не вижу причин откладывать свадьбу. Ты здесь, твоя нареченная тоже. Так не все ли равно, как вы оказались вместе?
Селина вспыхнула, а на лице Гастона появилась недовольная гримаса.
— Но мы должны дождаться Туреля, чтобы он рассказал нам правду.
— Правда о том, как она попала сюда, не изменит того, чему я приказал быть! — резко возразил король. — Все подготовлено к свадьбе, и я сегодня же возвращаюсь в Париж. До отъезда я должен убедиться, что мир восстановлен. Церемония состоится, как и было назначено, сегодня утром. — Он повернулся, чтобы уйти в спальню.
— Мой повелитель! — произнес Гастон хриплым от напряжения голосом. — Я не осмелюсь ослушаться вас и женюсь на этой девице. Но повторяю свою клятву: я не разделю с ней постель. Я выведу Туреля на чистую воду, разоблачу его предательские замыслы и затем потребую развода. Я не успокоюсь, пока не добьюсь отмщения и справедливости. Чего бы мне это ни стоило.
Король повернулся на каблуках. Его глаза горели яростью.
— Ты испытываешь мое терпение, Варенн? Еще одно слово, и я обвиню тебя в государственной измене! Ценой твоего отмщения может стать все, что тебе дорого.
— Простите меня. — Селине наконец удалось прервать перебранку мужчин. — Вы оба, кажется, не учли одной вещи. Я ни за кого не собираюсь выходить замуж.
Они повернулись к ней с выражением величайшего удивления, как будто эти слова произнес стул или стол.
— Миледи, в этом деле у вас нет права голоса, — спокойно, словно разговаривая с ребенком, заключил король. — Решение принято вашим господином.
— Мо… моим господином? — возмутилась Селина, чье феминистское самолюбие оказалось сильнее всех остальных чувств, включая страх. — У меня нет никакого господина! Я не Кристиана и не желаю выходить за него замуж!
— Я бы не стал игнорировать желание дамы, — произнес Гастон с преувеличенной галантностью.
— Вы поступите так, как желает ваш король! С этой минуты я не желаю выслушивать чьи-либо глупости. Идите оба и наденьте приличествующие случаю наряды.
У нее не было шанса исчезнуть, не было шанса бежать.
А если бы и появилась возможность бежать, она не знала куда. В лес? Чтобы заблудиться и замерзнуть в снегах? Она понятия не имела, сколько миль до ближайшего города. Как она выживет? Она всегда любила комфорт. В семье смеялись: максимумом близости к природе для нее являлся отель без кабельного телевидения.
Кроме того, она не знала, кто попадется ей на пути и как поступит встречный с одинокой женщиной.
Такие мысли одолевали Селину, когда она, дрожа, стояла в одиночестве перед входом в маленькую часовню замка, глядя на ряды окружавших ее недружелюбных лиц.
Оживленный гул голосов, говорящих на напыщенном, архаичном французском, тут же стих, когда она вошла в часовню.
Поношенное желтое бархатное платье, с неохотой одолженное ей одной из служанок, которая и помогла его надеть, было тесным и коротким, но Селине сказали, что другого не нашли. Теперь не одна пара глаз с неудовольствием оглядывала ее кричаще-глубокое декольте, фигуру, выступающие из-под юбки щиколотки и красные шелковые башмачки.
Селина подозревала, что такое неудобное платье для нее выбрали специально, чтобы показать, как она нежеланна здесь.
Она стояла с непокрытой головой и пустыми руками. Никто не удосужился предложить ей даже такую мелочь, как засохший цветок, и у нее не было возможности скрыть дрожь в руках. Биение сердца отдавалось болью в висках. Она стояла вперив неподвижный взгляд в человека, который ожидал ее в конце нефа.
На непредсказуемого гиганта, который всего несколько часов назад касался ее, целовал, ласкал так, что даже теперь воспоминания об этом заставили Селину трепетать, а потом поклялся, что никогда больше этого не сделает. На темноволосого красавца, который презирает ее. На мужчину, за которого она должна выйти замуж…
Луч утреннего солнца, проникший сквозь цветные стекла, освещал его сзади, как бы украшая внушительную фигуру разноцветными драгоценными камнями. Но от этого он выглядел еще более мрачным и неприступным.
Она сделала маленький шаг по направлению к рыцарю с волосами цвета воронова крыла, в черном плаще, с черным львом, вышитым на его одеянии, с черным настроением, которое без труда читалось на суровом лице. Его глаза, притягивающие к себе как магнит, словно хотели насквозь пробить землю до самой преисподней и сбросить ее туда. Как ни странно, в этом их желания совпадали.
Она сделала еще один шаг, не переставая думать о способах вырваться отсюда. Несколько минут разговора с прислуживавшими ей женщинами убедили Селину, что ее принимают за лунатика. Она не может доказать, что явилась из будущего, а с другой стороны, кто знает, как здесь поступают с душевнобольными? Она представила себе, как ее, связанную, везут на повозке в приют для умалишенных или ведут на костер как еретичку, и ей сразу расхотелось говорить.
Все — от короля до мальчиков-пажей — думали, что она Кристиана. Она решила не переубеждать их и даже подыграть. У нее появится шанс, только когда она выяснит, как лунное затмение перенесло ее сюда. Что-то подсказывало ей: выбраться отсюда она сможет тем же путем, что и прибыла сюда, — через окно спальни Гастона.
Ее утешало то, что ей не придется спать с ним, и за это она была ему признательна. Причина его поведения не только в том, что он не любил ее — пусть даже под личиной Кристианы, — но и в верности своим клятвам.
