– Моей спутнице необходимо приодеться. И захвати, если есть, какую-нибудь еду.
– Да, сэр.
Неттл метнулся в дом и через минуту вынес небольшой сверток. Передавая его Грифону, он старался не смотреть на Селию. Затем, не говоря ни слова, помчался к конюшне.
Грифон протянул Селии поношенные, но чистые брюки.
– Он работает на вас? – спросила она, натягивая брюки.
– Можно и так сказать.
– Вы берете его лошадь?
– Лошадь моя собственная, – сказал Грифон тоном, исключающим дальнейшие вопросы.
Вскоре Неттл вывел великолепнейшего гнедого коня с белой звездочкой на лбу. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами.
– Я вернусь завтра, – бросил Грифон Неттлу.
– Да, сэр.
Грифон легко вскочил в седло. Потом протянул руку Селии:
– Держись.
И она оказалась впереди него.
Гнедой пугливо всхрапнул, почувствовав на себе дополнительный вес. Чтобы не упасть, Селия вцепилась обеими руками в плечи Грифона.
Он обхватил ее рукой и прижал к себе, чуть не переломив пополам.
– Не двигайся, – приказал он странно напряженным голосом. – И не трогай меня.
– Что-нибудь не так?
Грифону хотелось сказать ей, что да, кое-что не так: он на волоске от того, чтобы повалить ее на землю и удовлетворить наконец свое безумное желание. Его сводила с ума ее близость.
Тут взгляд его упал на Неттла, с озадаченным видом смотревшего на них.
– Я уже попрощался с тобой, Неттл, – многозначительно произнес Грифон.
Поймав грозный взгляд капитана, Неттл поспешно заковылял к дому.
Селия почувствовала обжигающую – не то горячую, не то холодную как лед – руку на своем колене. Мучительно покраснев, позволила Грифону помочь ей усесться по-мужски. Он, видимо, заметил, что она дрожит, и насмешливо осведомился, не боится ли мадам лошадей.
– Да, – солгала Селия, – немножко.
Не могла же она сказать, что дрожит совсем по иной причине. Она и сама не понимала, почему его прикосновение так взволновало ее.
Они мчались галопом, будто летели. Грифону, видимо, эта лесистая местность была хорошо знакома, и, несмотря на темноту, он безошибочно находил дорогу. Лес становился все гуще, потревоженные ночные птицы с криками летали над ними. Через некоторое время дорога превратилась в тропинку, и Грифон перевел лошадь на рысь.
– Мы собираемся ехать всю ночь? – спросила Селия.
– Отдохнем где-нибудь несколько часов.
– Снова в поселении индейцев? Грифон едва сдержал улыбку.
– На этот раз в хижине дровосека. Иной раз, когда езжу в Новый Орлеан по этой дороге, я там останавливаюсь.
– А что случилось с дровосеком?
– Я купил у него дом, и он перебрался в другое место. – Грифон тихо рассмеялся. – Уж не подумала ли ты, что я его убил?
– Почему бы мне так не подумать?
– Действительно, почему бы? – сухо ответил он.
– Капитан Грифон, почему вы везете меня к Волеранам?
– Не сейчас.
– Но почему…
– Сейчас я ничего не буду объяснять. «Кто же ты на самом деле, капитан Грифон?» – в тысячный раз задала себе вопрос Селия.
– Вас все называют капитаном Грифоном?
– В зависимости от обстоятельств: у меня есть и другие имена.
– Но ваша настоящая фамилия французская, не так ли?
– С чего ты взяла?
– Я сужу по тому, как вы говорите. Ваши родители, волжно быть, французы.
– Креолы, – тихо поправил он. – Ты хочешь узнать мое имя?
Селия кивнула.
– Жюстин.
– Жюстин, – тихо повторила она.
– Это имя ничего не говорит тебе?
– Нет.
– Другого я и не ожидал, – заметил Грифон, и Селию озадачила ирония, явственно прозвучавшая в его словах.
Лес поредел, и перед ними блеснула поверхность озера. На берегу стоял небольшой домик, наполовину скрытый от глаз соснами.
Грифон осадил коня, спешился и протянул руки к Селии. Когда он снимал ее с седла, она почувствовала, как напряжены его мускулы. Поставив на землю, он сразу же отпустил девушку и направился к домику.
Деревянная дверь разбухла от влажного воздуха, и ему пришлось как следует толкнуть ее плечом, чтобы открыть.
– Ну вот. – Он подал ей мешок с провизией. – Входи. Там есть свечи. Я займусь лошадью.
Селия переступила порог. Под ее ногами заскрипели половицы. В кромешной тьме она осторожно подошла к окну, отворила тяжелые дощатые ставни, и в комнату хлынул лунный свет. Задернув на окне занавеску из дерюги, Селия огляделась. Мебели в домике было мало: потертый, видавший виды сундук, кровать в углу, печь и стол с двумя стульями.
Она подошла к сундуку и, подняв крышку, заглянула в него. Там лежало старое одеяло, топор, молоток, несколько оловянных кружек и еще какая-то утварь. Ветерок, проникавший сквозь окно, шевелил ее волосы и приятно холодил кожу. Было тихо… очень тихо.
Неожиданно она почувствовала страх, липкий, тягучий. «Глупость, – сказала Селия себе. – Только дети боятся темноты». Но успокоиться девушке так и не удалось. Ей казалось, что в этом доме притаилась опасность. Ей стало душно. Она боялась пошевелиться. Даже руки онемели от страха.
Тяжело дыша, Селия стала пробираться к двери. Ей чудилось, что какие-то тени цепляются за нее, не желая отпускать. Она хотела позвать Грифона, но не могла – пропал голос.
Снаружи послышался какой-то шорох. Селия в ужасе выскочила из дома и почувствовала, как ее остановила чья-то рука.
– Селия…
Она вырвала руку и попятилась, широко раскрыв глаза от страха. Перед ней стоял Грифон.
– Что случилось? – спросил он. – Тебе больно? Ты что-нибудь увидела?
– Нет, нет… со мной все в порядке, – запинаясь ответила Селия. «Господи! Неужели я потеряла рассудок!»
Грифон шагнул к ней, но Селия отшатнулась. «Если он ко мне прикоснется, – подумала она, – я умру. Мне больше не выдержать. Пусть уж все поскорее кончится – сию же минуту». Она так устала бояться. Как ей хотелось сейчас очутиться дома, в Париже, в своей кровати, застеленной хрустящим чистым бельем, услышать голоса родных! Заснуть и больше не просыпаться.
– Селия, – спокойно сказал Грифон, вглядываясь в ее осунувшееся лицо. – Селия, подойди ко мне.
– Нет.
– Мы пойдем к озеру.
– Нет…
– Тогда, черт возьми, делай что хочешь!
Он повернулся и зашагал прочь. Помедлив несколько секунд в нерешительности, Селия побежала за ним.
Услышав за спиной ее шаги, Грифон перестал хмуриться: она слишком измучена, чтобы самостоятельно принимать решения, подумал он. Его очень раздражало то, что эта девица стала чересчур волновать его. Женщины не должны задевать душу. С женщиной следует расставаться, как только она удовлетворит желание мужчины. А сейчас… Он чувствовал себя обязанным защищать ее. И ему это не нравилось. Но особенно ему не нравилось собственное желание утешить ее, которое возникало у него каждый раз, когда он встречал ее беззащитный взгляд.
