— Что вы тут делаете? — кокетливо улыбнулась она.
— Разумеется, ищу тебя, — ни секунды не задумываясь, ответил Эндрю и плотно прикрыл за собой дверь. Кто знает, какой кладезь сведений о хозяйках она могла из себя представлять? Положив руки ей на плечи, Эндрю привлек девушку к себе.
— Вы действительно уверены, что хотите этого? — со смехом спросила она.
— А то как же? Тебе достаточно поглядеться в зеркало хозяйки, чтобы понять, отчего всякого мужчину так и тянет к тебе.
— Всякого, да не вас.
— То есть?
— Не знаю. Вы кажетесь другим, чем все остальные. Наверное, дело в том, что вы…
Она пожала плечами, не в силах подобрать нужные слова для описания разницы между Эндрю и остальными слугами.
Он прижал ее к себе и увидел, как глаза у нее разгорелись от удовольствия и нерешительности. Девушку влекло к этому мужчине с момента его появления в доме, и она была не прочь испытать, на что он способен при более близком общении, поэтому приготовилась к небольшому, чисто символическому сопротивлению. Эндрю уже собирался поцеловать служанку, когда дверь напротив распахнулась и в комнату зашла Энн Мак-Леод. Если Эндрю кого-то не желал увидеть в этот момент, то именно Энн — единственную девушку, которая сумела затронуть в нем потаенный уголок души, наглухо закрытый для всех остальных.
Взгляд ее фиалковых глаз замер на представшей перед ней сцене; на щеках Энн вспыхнул румянец, а пальцы сжались в кулачки. Кто знает, может быть, Энн испытывала к Эндрю нечто гораздо больше того, что могла позволить себе выразить в словах? Предположение это взволновало Эндрю. Он выпустил служанку из своих объятий, и та поспешно удалилась, затем, улыбнувшись, поклонился.
— Леди Энн? — сказал он негромко и с удовольствием увидел, как взгляд ее устремился на него, а щеки заалели еще сильнее.
Мгновение молчания, когда они с Энн неотрывно смотрели в глаза друг другу, затягивалось, шли секунда за секундой. Энн была в ярко-синем платье, цвет которого подчеркивал особую глубину ее синих глаз, Эндрю не знал, что сейчас ей приходится собирать по крупицам все свое мужество. В первый же вечер, когда он, раненый и еле стоящий на ногах, вместе с ее братом появился в доме, она почувствовала, что теряет покой, и, оказывая ему помощь, Энн молила, чтобы никто не заметил, как дрожат ее руки.
В Эндрю было что-то, что оставалось для девушки загадкой. Он сразу произвел на нее странное действие, и если его энергия и плещущая через край мужественная сила сначала пугали ее, то потом начали возбуждать.
Эндрю ничего не позволял себе, но само его присутствие вызывало румянец на щеках Энн. Он был чуток, великодушен и сдержан, но Энн этого казалось недостаточно, и она едва ли смогла бы объяснить, что ей еще от него надо.
Больше всего на свете она боялась признаться себе самой, что ее (Боже, какой скандал!) тянет к слуге. Для леди Энн Мак-Леод чувства такого сорта категорически исключались. И все же, все же… он такой… такой притягательный!
Эндрю тоже был поглощен переживаниями. Как ему хотелось сейчас, чтобы она увидела его при дворе благородным рыцарем, стоящим на одной с ней ступеньке общественной лестницы. Может быть, тогда бы она смотрела на него другим взглядом? Может быть, она даже?..
— Леди Энн? — повторил он вопрос, сделав шаг к ней.
Это была ошибка — его сразу обволок аромат ее духов, ослабляя волю и путая мысли. Эндрю замер, но Энн уже успела взять себя в руки. Губы ее дрогнули, она попыталась улыбнуться.
— Когда был жив мой отец, флирт со служанками находился под строжайшим запретом. Между прочим, он даже штрафовал тех, кто позволял себе амурничать с девушками.
— Но тут была всего лишь одна девушка! — с усмешкой заметил Эндрю; он с удовольствием увидел, как Энн рассмеялась.
— Боюсь, что это не меняет сути дела.
— Тогда… тогда мне придется заплатить штраф. Сколько он составлял при вашем отце?
— Шесть пенсов.
Эндрю шагнул к ней, и Энн пришлось задрать голову, чтобы видеть его глаза. Пошарив в кармане, он отыскал несколько монеток, затем поймал ее руку и вложил деньги в ладонь, загнув пальцы. Энн судорожно сглотнула — монеты показались ей раскаленными. Подержав секунду ее руку в своей, Эндрю неохотно отпустил ее, ошеломленный и слегка испуганный тем волнением, которое произвело на него прикосновение к ней. Медленно, не отводя глаз, Энн опустила сжатую руку. Она не знала, о чем говорить дальше.
— У вас так много денег? — нашлась она.
— Очень мало. Мне вовсе не нужно много денег, а вот вам потребуется.
— Почему же, Эндрю?
— Сейчас… сейчас не могу объяснить. Просто… в общем, ваш брат доверил мне безопасность вашу…
— …И моей сестры Кэтрин, — досказала она.
— Да, и это две разные вещи.
— То есть?
— Кэтрин… как бы сказать… временами непредсказуема, а то и вовсе…
— …Неуправляема, — с улыбкой подобрала Энн нужное слово.
Но его лицо говорило об озабоченности. Эндрю боялся за нее, поскольку сердцем понимал, что Энн неизменно останется на стороне семьи, и ему понадобится вся его изобретательность, чтобы обезопасить ее и при этом сослужить службу своему королю. И он всячески гнал от себя мысли о том, что, возможно, ему придется делать жесткий выбор: либо одно, либо другое.
— Энн… леди Энн, пожалуйста, выслушайте меня.
Ему хотелось потянуться к ней, привлечь в свои объятия… Она тоже дрогнула, почувствовав странный жар, исходящий от него, и впала в легкую панику, поняв, что, если он дотронется до нее, она окажется в кольце его сильных рук… Это было бы пренебрежением всеми запретами и представлениями о достойном и недостойном, но она бы поступила именно так, и это было страшно.
Энн попыталась отвести взгляд, но потом вновь подняла глаза и неожиданно для себя взяла его за руку. Он ощутил теплые от ее пальцев монетки у себя в ладони.
— Отчего же вы не берете деньги?
— Во-первых, у вас и без того их очень мало, во-вторых… Вам доверено заботиться обо мне, и я не сомневаюсь, что вы будете и дальше делать это по мере своих сил.
— Тогда знайте, — сказал он тихо, — что, если вам что-либо понадобится, можете всегда мною располагать. Возможно, вам понадобятся деньги, и поэтому, пожалуйста, возьмите их просто так, на всякий случай. Наше благополучие слишком важно для… для стольких людей.
Спич получился слишком галантным для человека из народа. Контраст между тем, что Энн видела, слышала, чувствовала, и тем, что ей полагалось считать за данность, поразил девушку.
— Хорошо, я сделаю, как вы сказали, — прошептала она.
