— Нет, он абсолютно здоров и полон сил, — заверила она. — Мы поместили его в конюшню викария. Это в миле отсюда. У нас здесь нет для него подходящего помещения.
Он медленно кивнул и закрыл глаза.
Мэдди поправила его одеяло. Разговор несколько озадачил ее. Ей показалось, что он больше беспокоится о лошади, чем о своих родных, которые наверняка встревожены его отсутствием. Может быть, у него нет родственников? Может быть, он такой же сирота, как она и дети?
Или возможно, не хотел, чтобы она знала его имя? А может, он вообще преступник, которого разыскивают? Хотя на преступника он не похож.
— Викарий не возражал, когда мы поставили к нему лошадь. Он добрейший человек. А мальчики безумно любят лошадей, так что для них уход за лошадью — сплошное удовольствие. Они стали бы ухаживать за лошадью, даже если бы это, не было их обязанностью. Они говорили мне, что это великолепное животное. Как его зовут?
— Как зовут?— тупо повторил он.
— Да. Мальчикам было бы интересно узнать его кличку. Да и девочкам тоже.
Их всех интересовало также имя незнакомца, но поскольку он пока не хотел довериться ей...
— Девочкам тоже, — повторил он. — Сколько их?
—Три девочки. Люси всего четыре года, но она обожает придумывать имена животным. Они все это делают с удовольствием. Но из-за этого возникают проблемы, потому что, согласитесь, бывает трудно зарезать курицу, даже если она не несется, и есть потом фрикасе из Матильды или жареную Дороти.
Она слишком много говорила, потому что ее смущало его молчание. И озадаченно наморщенный лоб, а также пытливый взгляд его синих глаз.
А также мысль о том, что происходило между ними несколько ранее.
— Может быть, вам что-нибудь нужно? — спросила она. — Принести вам попить? Или поесть?
— Можно горшок?
Она принесла горшок.
— Он проснулся? — взглянув на кровать, спросил Джон, ставя на пол ведро холодной колодезной воды.
Тут же появился Генри, следовавший за братом словно тень.
— Он просыпался, но снова заснул, — сказала она.
— Может быть, он просто закрыл глаза. Можно, я посмотрю? Ему захочется узнать о своем коне.
— Я сказала ему, что с конем все в порядке.
— Он про него спрашивал?
— Спрашивал, — успокоила она братьев.
Джон и Генри обменялись взглядами, и Джон удовлетворенно кивнул. Похоже, что в их глазах незнакомец оказался достоин своего коня.
— Как его зовут? — спросил Генри.
— Он не сказал мне. — Предвидя следующий вопрос, она добавила: — И не назвал своего имени.
Мальчики на цыпочках подошли к кровати.
— Не беспокойте его, — предупредила их Мэдди.
В этот момент незнакомец открыл глаза. Взглянув на мальчиков, он застонал.
— Его мучает боль, — сказала она.
Следом за братьями в дом вошли девочки и присоединились к ним у кровати, разглядывая незнакомца.
— Мне не видно, — хриплым шепотом заявила Люси.
Мэдци принесла воды. Подсунув руку ему под голову, она приподняла ее, чтобы он мог пить. Он с жадностью осушил целую чашку. Она передала чашку Джейн, чтобы та ее снова наполнила.
Выпив вторую чашку, он вздохнул, открыл глаза и внимательно посмотрел на детей, выстроившихся возле кровати.
— Четверо детей? Четверо?
— Пятеро, — сказала Люси, которая приволокла стул, чтобы встать на него.
— Я говорила вам, что их пятеро, — напомнила Мэдди.
Он обвел их взглядом.
— Они чрезвычайно похожи друг на друга.
— Кроме меня, — заявила Люси. — Все говорят, что я похожа на Мэдди.
— Да, но я не сразу тебя заметил, — сказал незнакомец извиняющимся тоном.
— Я тоже вас не видела, но теперь встала на стул и хорошо вас вижу.
— Отличный стратегический ход, — сказал он.
Люси засияла от гордости, услышав такой комплимент.
— Может быть, вы проголодались? — спросила Мэдди, — Я приготовила суп. Вам нужно набираться сил.
— Это супом пахнет? — поинтересовался он. — Запах очень аппетитный.
Приняв это за согласие, она снова выставила детишек за дверь, отправив Джона и Генри к доктору, чтобы сказать, что незнакомец проснулся и может говорить.
Она налила в миску немного супа, заткнула ему за ворот салфетку и, усевшись на краешек кровати, собралась его кормить.
— Я могу поесть сам, — сказал он и взял у нее миску, но руки у него так дрожали, что он тут же отдал ее обратно.
— Вы получили тяжелую травму. И принять помощь — это совсем не проявление слабости.
— Я совсем не возражаю против вашей помощи, — сказал он и посмотрел на нее таким взглядом, от которого у нее вспыхнули щеки.
Она сосредоточилась на кормлении, избегая встречаться взглядом с его синими глазами, которые внимательно за ней наблюдали. Ей хотелось бы, чтобы он не смотрел на нее... И еще ее смущало то, что она была вынуждена сосредоточить внимание на его рте, на его красивом мужском, изящно очерченном рте. Все это будило мысли... и чувства... возникшие нынче утром.
— Вы так и не сказали мне, как зовут вашего коня, — напомнила она. — Дети захотят это узнать.
Он задумчиво глотал суп.
— Очень вкусный суп. Из чего он приготовлен?
Он по-прежнему избегал ответа на ее вопрос. Почему?
— Из крапивы, — сказала она.
У него удивленно округлились глаза, и ей стало смешно.
— В супе она не жжется и очень полезна для вас. Труднее всего собирать ее: приходится надевать перчатки.
Он показал ей жестом, что просит еще одну полную ложку супа, чтобы на сей раз как следует распробовать его вкус.
— Не подозревал, что крапива такая вкусная, — сказал он в порядке комплимента.
— Там не только крапива. Есть и другие продукты.
— Какие? — подозрительно спросил он.
— Например, глаз тритона и лягушачий палец.
Он улыбнулся, и она подумала, что уж лучше бы он не улыбался. Он был слишком привлекателен, чтобы это пошло ей на пользу.
— Вот вы смеетесь надо мной, а меня это действительно интересует.
Насколько она заметила, его это и впрямь заинтересовало.
— Уверяю вас, там нет ничего необычного: главным образом картофель, масло, сливки, кресс-салат и петрушка, — сказала она.
Иными словами, суп, как и большая часть их еды, был приготовлен из тех овощей, которые она сама выращивала, собирала в диком виде или получала в порядке обмена. Слава Богу, Лиззи работала дояркой.
— Я мог бы поклясться, что суп на курином бульоне.
— Да, бульон был сварен на куриных костях...
— Надеюсь, не на костях Мейбл или Дороти? — в ужасе спросил он.
Она рассмеялась.
— Нет, этого цыпленка звали Томми. Томми был сначала милым и пушистым; но со временем превратился в отвратительного агрессивного петуха, который вечно затевал ссоры и даже нападал на детей. Он вполне заслужил свою участь.
