– Вы простудитесь, – услышала Оливия его голос. Одеяло легло ей на плечи. Укутавшись в него и уставившись в огонь, она попыталась сказать спасибо, но к ее ужасу у нее не выпело ничего кроме беззвучного шевеления губ.
Они стояли некоторое время молча, глядя в огонь, в то время как ножки и ручки кресла потрескивали, медленно превращаясь в угольно-красные головешки.
– Это было очень красивое кресло, – сказала она.
– Да.
– У вас нет денег на топливо?
– Нет.
– И что вы теперь будете делать?
– Наверное, сожгу диван.
Оливия рассмеялась и взглянула на Уорвика. Его лицо освещал золотистый свет огня, и впервые она заметила крошечные морщинки, лучиками разбегавшиеся из уголков глаз. Две вертикальные полоски виднелись между бровей. Лицо заросло щетиной. От него исходил слабый запах виски и дождя.
Очень медленно Майлз протянул руку к ее очкам и снял их с крайней осторожностью.
– Так лучше, – сказал он. – Мне гораздо больше нравятся ваши глаза, когда их выражение не искажено гневом. У вас очень красивые глаза, мисс Девоншир.
Они стояли так несколько мгновений, застигнутые врасплох внезапной вспышкой чувственности, которая возникла между ними так же ярко, как языки огня в камине.
Неужели он действительно может находить ее, хотя бы в самом отдаленном смысле, привлекательной, недоумевала Оливия. Или это просто еще одна уловка, чтобы смутить ее? Чтобы вынудить ее убежать отсюда и больше никогда не появляться на пороге этого дома?
О Боже, думал он. Либо он слишком долго был без женщины, либо Оливия Девоншир куда привлекательнее, чем он представлял. С этим лицом, омытым дождем, с бусинками влаги, прилипшими к шелковистым черным ресницам. Изгиб ее груди ничем не был обязан тем хитростям, к которым часто прибегают женщины. На какой-то миг он вдруг представил как захватывает их в плен своих рук, возможно, прячет лицо в их мягкой пышности... а ее длинные ноги обвиваются вокруг него. Или, может, она предпочитает, чтобы все было грубо, бурно и несдержанно, в конце концов, она ведь парадокс, женщина в обличье старой девы с сердцем и душей шлюхи. Может, она пришла сюда совсем не для того, чтобы склонить его к браку. Возможно, у нее на уме не было ничего, кроме кувыркания в простынях. В этом случае...
– Скажите, – начал он. – Зачем вы, на самом деле, пришли сюда, мисс Девоншир?
Оливия тоскливо взглянула на очки, свисающие с его указательного пальца.
– Я же сказала вам. Чтобы извиниться...
– Бросьте. Я был с вами более чем откровенен. Думаю, что заслуживаю такого же отношения.
Сложив очки, он положил их в карман брюк, не сводя с нее взгляда. Огромные глаза девушки с каждой секундой становились еще больше. И все же, когда он обхватил ее одной рукой за затылок, то почувствовал, как она вздрогнула и затрепетала, и на какой-то миг ему показалось, что девушка сейчас убежит.
Но она не убежала. Просто оставалась совершенно неподвижной. Ее дыхание участилось, а мягкие розовые губы приоткрылись, испуская слабый возглас удивления. Или, быть может, это было просто желание.
Он шагнул к ней, прижимаясь к ее телу своим, в то время как пальцы нежно стиснули затылок Оливии, скользнув выше, в узел волос, который от легкого нажима освободился от удерживавших его шпилек и рассыпался по плечам и спине. Она вытянула руку в слабой попытке сопротивления, вызвав у него ту дьявольскую улыбку, которая заставляла трепетать от сладостного восторга самых невинных девственниц.
– Не надо, – с усилием прошептала она. – Вы не должны. Вы просто стараетесь снова шокировать меня и...
– Разве это я делаю, милая? – он тихо рассмеялся, недоумевая сам. – Возможно, вначале, но не сейчас...
Скользнув рукой вокруг талии девушки, он крепко прижал ее к себе. Короткое мгновение она отчаянно сопротивлялась, испуганно глядя в его глаза. Как изменилась она за какую-то секунду с этими густыми, мягкими волнами волос, обрамляющими лицо с запрокинутой головой, частично обнажающей изгиб шеи. О, да. Он мог представить себе, как эта женщина соблазняет целый табор цыган. Или, быть может, одного из арендаторов своего отца. Или даже какого-нибудь не слишком благородного аристократа – такого, как он сам, – который утонул в водовороте ее глаз. Если б он был умнее, то отослал бы ее к отцу с запиской, что Майлз Кембалл Уорвик не дурак, когда дело касается женщин, что его не так легко обвести вокруг пальца, но в этот момент он отнюдь не чувствовал себя таким уж умным. И он чертовски долго был без женщины...
Он выдохнул прямо ей в ухо.
Она ахнула.
Он мягко прикусил нежную, ароматную кожу за ухом.
Она растворилась в его объятиях.
Он поцеловал ее, вначале робко, слегка коснувшись ртом уголка ее рта, затем медленно, легко скользнул по ее дрожащим губам, которые оказались намного мягче, чем он представлял. Затем язык мужчины коснулся ее языка. Его рука утонула в ее волосах, гладя изгиб головы и удерживая ее твердо, по-собственнически, между тем как нервные окончания его тела оборачивались мельчайшими точками наслаждения и боли.
Оливия застонала от пьянящего восторга, мгновенно лишившего ее силы воли и способности двигаться. Тепло и влага его рта были восхитительными, захватывающими. Она даже не представляла, что это будет так необыкновенно. Так божественно. Всю жизнь ждала она этого момента.
Ее разум затуманился, а тело жадно откликалось на ласки, прижимаясь еще теснее, с готовностью раскрывая губы навстречу его языку, навстречу ритму, от которого тело ее превращалось в трепещущую, безвольную массу. Поколебавшись лишь мгновение, она обхватила его руками за шею и погрузила пальцы в его чудесные волосы. Она мечтала об этом большую часть своей жизни и ответила на поцелуй с такой несдержанностью, которая поразила бы ее саму еще минуту назад.
Он оторвался. Резко. Тяжело дыша. Глаза его пылали страстью.
Реальность камнем обрушилась на нее.
Майлз отступил. Несколько секунд они стояли друг против друга в неловком молчании. Наконец Майлз отошел. Прислонившись к столу, он скрестил руки на груди и вперил в нее суровый взгляд, не в состоянии скрыть своего волнения.
– Кто он был? – требовательно спросил он. – Вернее, кто он такой?
Оливия нахмурилась и в отчаянии взглянула на шпильки, разбросанные по полу. Думать она не могла.
– Не прикидывайтесь дурочкой. Вы знаете, о ком я. Об отце мальчишки. Кто он?
Этот внезапный поворот разговора взволновал Оливию больше, чем все предыдущее. То, что он заговорил на эту тему так прямолинейно, сделало комнату невыносимо жаркой.
– Это не ваше дело, – наконец выдавила она.
– Ваш отец сделал его моим.
