— Красивая одежда еще не делает мужчину воином. Ты — Перегрин. Помни об этом! — И, опустив забрало, брат отвернулся.
"Да, я — Перегрин», — подумала Зарид и выпрямилась Сиверн победит всех, и их одежда не имеет ровным счетом никакого значения.
Сиверн поднял руку, и рыцари Перегринов направились вслед за ним к полю, где должен был проходить турнир. Вдоль дороги стояли крестьяне, пришедшие за много миль, чтобы посмотреть на роскошно одетых участников турнира и насладиться зрелищем поединков.
Когда они заметили Перегринов, то принялись хохотать и показывать пальцами. Зарид смотрела прямо перед собой, не осмеливаясь взглянуть на зрителей. «Они ничего не значат для меня, — думала она. — Главное — предстоящие поединки».
У выхода на поле все участники турнира остановились, и герольд Маршалла выкрикнул имя первого, кто должен был предстать перед семьей Маршалла и королем.
Зарид считала, что все участники процессии просто проедут верхом перед трибунами. Но то, что она увидела, заставило ее в изумлении открыть рот. Она была потрясена. Первого рыцаря звали Гренвилль. Он был одет в черный бархат, а доспехи его украшала золотая насечка. Рыцаря окружали юные пажи, также одетые в черное с золотом. Впереди шествовали четыре трубача, возвестившие о его прибытии. За трубачами шли пятнадцать очаровательных юных девиц в шафранно-желтых платьях. В руках они несли корзинки и бросали розы под ноги коня Гренвилля.
— Лошади истопчут все цветы, — заметил Сиверн, и Зарид согласилась с ним. Ей хотелось ощутить свое превосходство, но, глядя по сторонам, она видела, что даже торговцы одеты лучше Перегринов, и жалела, что ей позволили отправиться на турнир.
Когда появились остальные участники процессии, Зарид поняла, что устроенный Гренвиллем спектакль весьма скромен. Перед некоторыми участниками разыгрывались целые театрализованные представления, других сопровождали оркестры. Перед одним из участников шестерка чудесных вороных коней везла огромную плоскую повозку, на которой стоял человек, наряженный святым Георгием и пытался поразить копьем двадцатифутового зеленого дракона. Дракон злобно шипел.
Видя все это, Зарид опустила голову. Может, если закрыть глаза и очень сильно захотеть, она очутится дома, далеко от грозящего Перегринам унижения. Сидящие на трибуне зрители аплодисментами встречали каждого рыцаря. Интересно, будут ли они смеяться, увидев Перегринов?
— Эй, ты!
Зарид повернулась и увидела мальчика, примерно ровесника.
Он смотрел на нее, протягивая красивую тунику красного бархата.
— Что это? — поинтересовалась она.
— Это от моего хозяина, — сердито пояснил мальчик. — Он приказал отдать это тебе.
"Милосердие», — подумала Зарид и гордо выпрямилась.
— Скажи своему хозяину, что мне ничего от него не нужно.
— Судя по твоему виду, тебе нужно все. Не раздумывая, Зарид вынула ногу из стремени и так ударила мальчишку в грудь, что тот повалился на землю.
— Веди себя пристойно! — прикрикнул Сиверн, выплескивая на сестру свое недовольство сегодняшним днем.
— Но он предложил… — начала Зарид и смолкла, увидев мужчину, который помогал мальчику встать. Он был прекрасней всех, кого она видела до сих пор: светлые волосы, белая кожа, голубые глаза, серебряные доспехи и костюм из белого шелка, отделанный серебряными розами.
Глядя на него, Зарид даже приоткрыла рот.
— Простите моего оруженосца, — сказал рыцарь. Его голос обволакивал Зарид, как горячий мед. — Тунику послал я, решив, что, возможно, вы случайно лишились ваших нарядов. Я хотел помочь вам.
— Я… Мы… — Зарид не могла сказать ничего вразумительного. Раньше она не знала, что мужчина может быть так хорош собой.
— Мы не нуждаемся в милостях! — заорал Сиверн. — У нас есть все, что нужно, для того чтобы сражаться. Я не какой-нибудь модник, чтобы украшать себя перед боем цветами, — чванливо заявил он.
Мальчик, которого перед этим Зарид сбила с ног, ощетинился, как котенок.
— Ты не знаешь, с кем разговариваешь! — взвизгнул он. — Это Кольбран. Он вышибет тебя из седла прежде, чем ты будешь включен в списки участников!
— Джейми, — резко произнес Кольбран. — Оставь нас.
Мальчик вызывающе взглянул на Зарид и отвернулся.
— Простите его, — обратился Кольбран к Сиверну. — Он очень молод, и это его первый турнир.
Сиверн промолчал, не отводя взгляда.
Кольбран улыбнулся Зарид, и она чуть не упала с коня. Его улыбка напоминала луч солнца в дождливый день.
— Я вовсе не хотел оскорбить вас. Желаю удачи!
Зарид смотрела, как он отошел, как легко вскочил в седло. Его белый конь был также украшен белой тканью с серебряными розами.
Она все еще, склонив голову, наблюдала за Кольбраном, когда Сиверн ударил ее по плечу с такой силой, что чуть было не вышиб из седла.
— Прекрати так смотреть, — проворчал он. Зарид постаралась подчиниться, но это было нелегко. Она продолжала смотреть на Кольбрана. Перед ним шли шесть человек с арфами. За ними шестеро трубачей. Следом шесть рыцарей на белых конях везли оружие Кольбрана. Кольбран ехал один, его оруженосец и сопровождавшие его слуги остались позади.
Все люди Кольбрана, начиная от музыкантов и кончая рыцарями, носили белую одежду, отделанную серебром. Зарид решила, что их выход выгодно выделяется на фоне предыдущих красочных представлений. — Девушка вздохнула — не только сам Кольбран был прекрасен, но и его лошадь, и его одежда, и его…
— Поехали, — сказал Сиверн. По его голосу Зарид поняла, что он сердится. Она выпрямилась. «Лучше пройти через это вместе», — решила она.
Сиверн был зол. Их имя назвали последним, и он видел, что многие зрители уже покидали трибуны. Наступало время обеда, и они, взглянув на Перегринов и увидев, что на пышное зрелище здесь нечего рассчитывать, решили, что Перегрины не стоят их внимания.
Его гнев все рос. Эти люди судят о мужчине не по умению владеть оружием, а по блеску его одежд. С каких это пор человека оценивают по нарядам, а не по делам?
Милосердие Кольбрана, оказалось последней каплей. Сиверн дождаться не мог списков участников. Он представлял, как вышибет этого жалостливого парня из седла и посмеется над ним.
Сиверн подал своим людям знак следовать за ним и ждал сигнала герольда, приглашающего Перегринов проехать перед трибунами. Он заметил, что герольд дожидается, пока семья Маршалла покинет трибуну.
Когда Сиверн увидел, что леди Энн уже встает с места, он решил не ждать более. Даже если никто больше не захочет смотреть на него, пусть посмотрит хоть она. Разве не была ему обещана награда за то, что он спас ей жизнь?
