— Ты переночуешь у меня сегодня?
Торк поколебался.
— Нет, это будет неразумно.
И снова он и Олаф понимающе переглянулись.
— Когда ты вернешься? — поинтересовался Олаф, ничем не выдавая своих чувств по поводу того, что Руби так неожиданно свалилась на его голову.
— Дня через два-три.
Три дня!
Руби съежилась при одной мысли о том, что ей придется пробыть без Торка целых три дня.
— Торк, ты не можешь бросить меня здесь. Ты мой муж. И это правда. Возьми меня с собой.
— Черта с два!
Мерзавец! Как можно любить такого негодяя и одновременно корчиться от отвращения при виде этого лица?
— Ты совсем не похож на Джека.
— Прекрасно.
— И если приглядеться, ты вовсе не красив, — совсем по-детски капризно солгала Руби.
— По-твоему, мне не безразлично, понравился ли я такому уродливому отродью, как ты? Думаю, ты сучка из помета дворняжки и стоило утопить тебя при рождении.
— А ты… ты…
— Что, слов не нашлось, крошка? — осведомился Торк, ущипнув ее за зад. — Кровь Тора! Твое молчание — лучшее из того, что ты сделала за весь день.
Он открыл дверь и со смехом окликнул Олафа.
— Удачи, друг мой. Встретимся во дворе, как только я попрощаюсь с Зигтригом.
— Друг? — проворчал Олаф. — Хорош друг, навязал мне эту девку. Наверное, в наказание!
Но Торк только усмехнулся и оставил Олафа и Руби одних.
Руби с упавшим сердцем глядела ему вслед. Торк собирается покинуть ее. И несмотря на неприязнь к этому человеку, она чувствовала себя так, словно Джек вновь уходит. И в этот раз боль была ничуть не меньше.
Возможно, Торк вовсе не ее муж. Просто не может им быть. Однако Руби вопреки всему ощущала, что последняя связь с реальностью исчезнет, как только Торк уедет из Джорвика.
Видя разочарование Руби, Олаф предупредил:
— Твои глаза выдают все, что у тебя на сердце, но лучше не показывать своих чувств по отношению к таким людям, как Торк. Женщины вне постели мало что для него значат.
Руби поглядела на Олафа, в чьих руках была сейчас ее судьба, и с надеждой спросила:
— Я говорила тебе, что пришла из будущего?
Но он схватил ее за руку и потащил к двери, зарычав:
— Скажи это моей жене, Джиде. Она скорее всего треснет тебя по голове деревянным половником, и тогда наконец нам удастся обрести благословенное спокойствие.
Руби почти бежала, чтобы не отстать от Олафа и Торка, широкими шагами идущих по улицам города. Очевидно, дом Олафа был на самой окраине.
Она попыталась расспрашивать обо всех диковинных вещах, которые встречала по пути, — грубых постройках с черепичными крышами, красивых детях, игравших на порогах домов, ремесленниках, выставлявших на продажу неуклюжую мебель и искусно сделанные украшения, но мужчины либо отделывались односложными репликами, либо просто не отвечали.
В натертую ступню врезался камешек, и Руби, упрямо плюхнувшись на скамью рядом с мастерской резчика по дереву, стала ждать, пока Олаф и Торк заметят, что она отстала. Долго сидеть ей не пришлось.
— Какую проделку ты затеяла сейчас? — угрожающе поинтересовался Торк.
— Никакой. Просто в туфлю попал камешек, и бок заболел, а вы что, бежите бостонский марафон?
— Марафон?
— Неважно.
Руби вновь завязала шнурки рваной кроссовки с тяжелым предчувствием того, что придется не раз повторять это слово, прежде чем она проснется.
Торк нетерпеливо нахмурился:
— Надевай чертову туфлю и перестань ворон считать.
— Совершенно ни к чему так вопить, — пробормотала Руби.
Олаф, весело улыбаясь, наблюдал за ними.
— Такая обувь мгновенно развалится, стоит только очутиться на поле битвы или когда тебя буря застигнет, — презрительно заметил Торк. — Меч тут же проткнет ткань.
Руби невольно усмехнулась.
— Ты прав, для сражений они не подходят, зато в самый раз хороши для бега трусцой.
— Бега трус… Это еще что такое, черт побери?
— Сейчас покажу.
Руби побежала по улице в том направлении, куда они шли. Только через несколько мгновений Торк и Олаф опомнились и, сообразив, в чем дело, бросились в погоню. Торк вцепился ей в руку и заставил остановиться.
— Думаешь, что сумеешь сбежать? И оставишь меня оправдываться перед Зигтригом?
— Нет, — запротестовала Руби, — просто показывала, что такое бег трусцой. В моей стране этим занимаются мужчины и женщины, чтобы упражнять тело.
И она, отдернув руку, обежала вокруг него для пущей наглядности.
— Кровь Тора! Зачем им это нужно? Разве мужчины не закаляют тело ежедневно, упражняясь с мечом и топором? А женщины? К чему им так бегать?!
Руби попыталась ответить, но поняла, что это невозможно. Как можно объяснить, что в ее времени мужчины и женщины просиживают целыми днями в офисах, служба в армии — дело добровольное, а самые трудные упражнения заключаются в том, что нужно загнать маленький мячик клюшкой в лунку. А современные женщины делают многое из того, что показалось бы викингам попросту неприличным.
Она пожала плечами. Торк с отвращением оглядел ее. Этот холодный оценивающий взгляд ранил Руби.
— Ты не веришь, что мы женаты, так?
Торк грубо, пренебрежительно фыркнул:
— Перестань молоть чушь! Конечно, кто-то может поверить, что ты внучка Грольфа, но моя жена?! Никогда! — И, издевательски ухмыльнувшись, добавил: — А может, ты просто домогаешься меня? Поверь, ты не первая! Возможно, горячая кровь заставила тебя следовать за мной, но я не был женат ни на одной, тем более на такой, как ты.
— Паршивый эгоист, почему? Что во мне плохого?
Торк снова брезгливо оглядел ее с головы до ног.
— Клянусь Тором, девчонка, ты скорее походишь на мужчину своими короткими волосами и дерзкой речью. А на костях почти нет плоти. Мужчины любят женщин мягких и нежных.
— Я видела выражение твоих глаз, когда мы стояли в холле, — напомнила Руби, преодолевая смущение. — Ты не остался равнодушным.
— Ха! А ты ожидала чего-то другого? Кровь Тора! Да у каждого мужчины в холле копье дыбом встало, когда ты сняла одежду и бесстыдно выставила напоказ это странное белье!
Горящие глаза откровенно ласкали ее, напоминая о том, что Торк знает, что именно скрывают футболка и джинсы.
— Копье! Выставила! — захлебнулась Руби, но тут же, успокоившись, улыбнулась и ответила ему таким же взглядом. Долгая жизнь вместе позволила ей изучить его вкус. Кого он пытается обмануть?
— Ты ошибаешься, если считаешь, что я ничем не могу привлечь тебя, — вызывающе бросила она, высокомерно подняв подбородок. — И что ты не женился на мне. Я знаю больше о твоем сексуальном либидо, болван, чем любая женщина на земле. Хочешь заключить пари?
