— Нет, — сказала она спокойно. — Я не изменила своего решения. Я очень хочу это сделать и поскорее оставить Англию. Я хочу оказаться как можно дальше от этих берегов.
— Вы ненавидите нашу страну, мамзель?
— Меня здесь ничто не удерживает. Погода ужасная, косые взгляды людей, постоянные пересуды за спиной; кажется, все ждут от меня только одного: я непременно должна украсть кусок с их тарелки.
— Но похоже, вы живете в Гарвуд-Хаусе с комфортом. — Он пожал плечами. — И здесь точно не публичный дом.
— Что означает… этот… дом? — спросила она и нахмурилась.
— Бордель, другими словами.
Рене вновь окатила горячая волна. То, что он знал название поместья, не вызвало у нее удивления: Рос говорил, что бандит хорошо изучил местность. А поскольку он знал название дома, он, конечно, знал и имя владельца.
Она провела кончиком языка по пересохшим губам.
— Возможно, вам и кажется это жилище солидным, но комнаты, мебель обветшали, здесь постоянно чувствуется запах земли и затхлости. У меня до сих пор никак не могут согреться ноги, хотя мы уже давно уехали из Кале.
Рене поняла, но слишком поздно, что последняя фраза прозвучала довольно фривольно, как бесхитростное приглашение посмотреть на стройные голые ступни, выглядывающие из-под юбки.
— Вы не там искали тепло и помощь. От «Лисы и собаки» едва ли стоит ожидать подобного комфорта…
Рене смотрела на темный силуэт, скрытый в тени, и поражалась собственной глупости. Если, он ехал за ней следом, значит, видел, что она останавливалась в гостинице. И если он обладал хотя бы крупицей разума и находчивости, какими должен обладать вор, он несомненно выяснил, зачем она там остановилась и с кем встречалась.
— Вы, кажется, хотите избежать проблем, месье, и отказаться от моего предложения.
— Но у вас, кажется, возникли неприятности, а я, как и вы, предпочитаю собирать любую информацию, хорошую или плохую, и не закрывать на нее глаза.
Сердце Рене учащенно забилось.
— Вы имеете в виду, конечно, мою встречу с полковником Росом, — сказала Рене как можно спокойнее. — Без сомнения, вам интересно узнать, о чем мы говорили.
Тишина стояла мучительная — полминуты, минута. Рене знала, что Капитан Старлайт пристально рассматривает ее, и где-то глубоко внутри, в животе, ощутила странное трепыхание, словно бабочки, невесть как туда попавшие, помахивали крыльями и летали.
— Продолжайте, мамзель, — спокойно проговорил Тайрон. — Я весь внимание.
Девушка нервно прикусила нижнюю губу.
— Мы говорили о вас. Он не расстается с мыслью поймать вас. На самом деле это он захотел, чтобы я встретилась с вами. Он приказал мне выехать сегодня — впрочем, как и три предыдущих вечера подряд — на дорогу, он дал мне точные и исчерпывающие указания: познакомиться с вами любым путем и, если появится необходимость, взывать ко всем вашим чувствам — к любым, — чтобы заставить вас принять мое предложение.
Капитан Старлайт сложил руки на груди и привалился плечом к стене.
— Осмелюсь спросить: что же, по вашему мнению, оказалось более всего кстати?
— Чтобы быть совершенно честной, месье, — ничего. Почти все, о чем я рассказала вам, было правдой.
— Почти?
— А вся правда в том, месье, что хотя полковник думает, что он умнее и хитрее всех и использует меня как приманку, но я надеюсь, что в западню, которую он намерен устроить для вас… попадет он сам…
Снова Капитан Старлайт замолчал, снова повисла гнетущая тишина. Было слышно только, как где-то в темноте завыла на луну собака, словно предупреждая о чем-то Рене.
Тайрон Харт не относился к числу людей, которые откровенно выражают свои эмоции. Он гордился способностью скрывать свои чувства, будь то гнев, презрение, ненависть… или удивление. Но сейчас он благодарил темноту, потому что глаза его расширились от удивления, челюсть отвисла и лицо побледнело.
Он пробрался сюда, чтобы подробно расспросить ее о встрече с Росом в гостинице, но никак не ожидал, что эта девушка признается, причем как бы между делом, что сама хочет надуть полковника.
Если бы Дадли оказался здесь и если бы он, Тайрон, попросил у друга совета, то наверняка ответ был бы один: «Прыгай из окна и гони коня подальше отсюда, без оглядки». И если здраво рассудить — ни одной причины, чтобы не последовать такому совету.
Не сам ли дьявол послал ее к нему этой ночью?
На самом деле дьявол. Он не знал, что скрывают плащ и капюшон, но пенный водопад серебристых завитков он не предполагал увидеть, это уж точно. И что ноги у нее такие же матовые, как лунный свет.
— Я должен признаться, мамзель, — пробормотал он наконец, — мне нечего сказать вам.
— Все очень просто, Капитан. Я по-прежнему хочу нанять вас, как я и говорила, чтобы украсть рубины.
Тайрон все больше поддавался. Он видел ее мерцающую грудь под тонкой светлой тканью.
— Я все еще слушаю, мамзель.
Рене как бы случайно отпустила ворот рубашки и положила руки на подлокотники кресла.
— Полковник Рос относится с большим уважением к вам как к противнику, месье, и это, судя по всему, заслуженно. Этого я не понимала до сегодняшнего вечера. По правде сказать, я думала, что вы не более чем обычный воришка, весьма, ну, удачливый, если сумели избежать до сих пор западни.
— Это попытка польстить мне, мамзель?
— Польстить вам? Нет, месье. Я всего-навсего хочу, чтобы вы знали, почему я согласилась на это: во-первых, я полагала, что вы мелкий вор и что в конечном счете вас все равно поймают, с моей помощью или с чьей-либо еще. Две тысячи фунтов — хорошие деньги для того, у кого два ливра в кармане, да и их надо экономить.
— Однако…
— Да, — уступила она, — я не стану обвинять вас, если вы уйдете не оглядываясь.
— Признаюсь, такое желание есть, и оно очень сильно. Я думаю, что лучше не доверять вашим словам.
Он был прав. Конечно, он был прав. Рене едва ли сама верила в то, что говорила, и разве могли ее слова убедить такого опытного человека? Но если есть даже самый маленький шанс на успех, может быть, стоит рискнуть? Она слишком устала бояться, она устала оттого, что над ней измываются, что ей угрожают.
— Я согласна с вами, месье, — сказала Рене совершенно спокойным голосом. — И все-таки мы должны доверять друг другу, если намерены действовать вместе.
Не сводя с него глаз, она поднялась и сделала несколько шагов в его сторону. Приблизившись к нему, насколько позволяла смелость, девушка подняла свои волосы и собрала их в корону вокруг головы, обнажив стройную шею.
— Вы предупреждали меня, месье, о наказании за ложь, не так ли?
У Тайрона перехватило дыхание. Он видел ее пылающее лицо. Девушка стояла так близко, что он мог коснуться ее. Когда она подняла руки, рубашка разошлась на груди, и у Тайрона уже не было сил оторваться от этого зрелища. Ее грудь была упругой и полной, и, наверное, соски были розовые, как румянец на щеках, а кожа податливая, нежная и теплая. Он чуть не задохнулся и не выпрыгнул из собственной кожи, когда увидел крошечное сердечко — родинку на мягкой белой выпуклости, которая то поднималась, то опускалась при каждом вдохе и выдохе, дразня его и возбуждая опасные желания.
