Ознакомительная версия.
– Безделицы пусть остаются на долю мальчиков и робких! – воскликнул Сади, положив руку на плечо Гассана. – Нас же манят великие задачи. Ну, мой друг Гассан, твою руку в знак союза! Зора и на этот раз был бы третьим, если бы не был разлучен с нами приказом султана. Но он во что бы то ни стало должен быть спасен и освобожден.
– Благодарю вас, друзья мои, – сказал Зора спокойно и ласково, пожимая руки своих товарищей, – я теперь снова узнал, чем владею, имея рядом с собою вас. Кто имеет двух таких друзей, тот может спокойно положиться на них, отправляясь в заключение. Идем, Гассан, куда должен ты отвести меня?
– В темницу сераля.
– Это, конечно, жестоко, – продолжал Зора, – но пусть будет так. Прощайте, друзья мои. Я не мог поступить иначе, вы знаете мою вину, и в вашем мнении я ничего не теряю, этого для меня достаточно.
Сади и Зора дружески простились, затем последний вместе с Гассаном оставил квартиру. Они отправились в сераль, и здесь Гассан велел попросить к себе маршала императорского дворца. Тот уже лег спать, но его разбудили, и он скоро явился. Гассан показал ему приказ об аресте.
– Я должен доставить благородного Зора-бея в тюрьму, – сказал он, – сделай милость, прикажи провести нас.
– Клянусь моей бородой, это пренеприятный сюрприз! – воскликнул маршал, который давно уже знал и глубоко уважал Зора. – Храбрый и благородный бей арестован?
– Надеюсь, что скоро все разъяснится и примет другой оборот, – отвечал Гассан. – Пожалуйста, прикажи оказывать благородному Зора все уважение, какого заслуживает такой храбрый воин его величества.
– Я сам позабочусь об этом, – отвечал маршал.
Затем он велел позвать кастеляна этого отделения огромного дворца, который явился с фонарем и с ключами.
На нижнем этаже сераля близ последнего двора между толстыми каменными стенами расположены камеры, окна которых плотно заделаны решетками, а двери – из толстого железа. Комнаты эти прежде предназначались для хранения императорских капиталов, в новейшее же время для этого назначены новые помещения, к тому же заведующие государственным имуществом, следуя примеру всех нынешних государей, большую часть сокровищ вносят в иностранные банки. С тех пор комнаты эти стояли пустые и уже неоднократно использовались как камеры для арестованных высших чиновников сераля, внезапно впадавших в немилость. В эти-то отдаленные камеры, к которым вел целый ряд коридоров, отправились Гассан, маршал и кастелян вместе с Зора-беем.
Приличный стол и содержание этого заключенного должно было идти из кухни сераля, где готовили на всех дворцовых чиновников. Чтобы получить понятие об обширности этой кухни, о прислуге и об издержках, которых она требовала, достаточно будет упомянуть здесь, что четыре жены султана получают ежегодно по четыреста тысяч франков и что к прислуге их принадлежат триста одних только рабов. Сюда же относятся целые группы танцовщиц, певиц, горничных и служанок, сверх того пятьсот евнухов, так что в одном гареме садится за стол ежедневно около тысячи человек. Если сюда причислить многочисленных чиновников и слуг султанских покоев, то получится целая толпа людей, на содержание которых ежедневно затрачиваются огромные суммы, которые при султане Абдул-Азисе простирались до десяти миллионов ежегодно.
Кастелян открыл железную дверь и осветил путь. Гассан, Зора и маршал вошли в камеры, в которых был сырой, затхлый воздух. Вся меблировка их состояла из нескольких вделанных в стены шкафов, нескольких столов и подушек; в каждой камере было также по одной свисавшей с потолка люстре, подобно тем, какие встречаются в маленьких церквах.
В одну из этих камер был заключен Зора, остальные были заперты. Засветили люстру, позаботились и о теплом одеяле на ночь, так что Зора ни в чем не терпел недостатка и заключение его походило скорее на домашний арест.
Таким образом арестовав своего друга, Гассан вернулся в Беглербег и на следующее утро передал султану саблю арестованного офицера. Сераскир должен был немедленно произвести подробное и строжайшее следствие по этому делу; так приказал султан, бывший в самом дурном расположении духа.
Во дворце принцессы Рошаны было устроено празднество в честь победоносного возвращения императорских войск и взятия в плен Кровавой Невесты, но собственно праздник ее давался в честь одного Сади и назначения его пашой. Принцесса разослала многочисленные приглашения, и с наступлением ночи залы ее дворца наполнились разодетыми придворными дамами и кавалерами. Только с недавнего времени, с тех пор, как европейское влияние начало вытеснять все предрассудки, в Турции вошли в обыкновение подобные праздники. Но всякий раз на это нужно было согласие султанши Валиде, которой вполне подчинялась вся общественная жизнь женщин. Принцесса Рошана, очень хорошо зная, как султанша Валиде любит участвовать в подобных празднествах, прежде всех лично пригласила ее. Таким образом султанша ничего не могла иметь против этого праздника.
Когда Валиде явилась на праздник, на ней было бархатное платье темного пунцового цвета, вышитое золотыми колосьями. Лицо ее было закрыто тонким покрывалом, а головной убор составляла драгоценная диадема из бирюзы. На принцессе Рошане, богатство которой вошло в пословицу, было светло-зеленое, украшенное золотом платье, роскошный головной убор из бриллиантов, а на лице, так же как у всех присутствующих придворных дам, тонкое покрывало. Одни кавалеры были в парадных военных мундирах, другие – в черных европейских костюмах.
На галерее большого главного зала, посреди которого бил душистый фонтан, помещался отличный хор музыкантов принцессы. Большой зал дворца, в котором принцесса только что приняла султаншу Валиде и теперь принимала министров и их жен, был отделан с необыкновенной пышностью и совершенно в парижском вкусе.
Потолки были украшены такой живописью, что, глядя вверх, казалось, будто все эти фигуры движутся. Огромная люстра с бесчисленным множеством огоньков заливала весь зал морем света и отражалась в зеркальных стенах зала, так что те казались бесконечными. Вдоль стен были поставлены мягкие диваны, а в нише, отделявшейся от зала пунцовой шелковой портьерой, помещались высокие, наподобие трона, кресла для султана и султанши Валиде. В соседнем зале слуги раскладывали на золотые подносы и беспрестанно разносили закуски и лакомства, а черные невольники на хрустальных блюдах разносили фрукты. Подавали также шербет и воду со льдом.
Ознакомительная версия.
