Несмотря на то, что о нем говорили, Удо ле Буше держал дистанцию далеко в стороне на поле, каждый из них как бы предполагал, что другого здесь нет. С этой мыслью Александр коснулся Самсона легко пятками, помахал своим мечом, чтобы подтвердить свою репутацию.
Следующий час Александр, Осгар и Хью сражались как опытная и успешная команда. Они взяли два выкупа и принудили другую команду рыцарей сдаться и ретироваться, пока они не превратились в жертвы.
Несколько рыцарей слышали об Александре и Осгаре как о профессиональных бойцах, но они были просто из людей, пытавшихся проявить их собственные воинские таланты, и Александр справился с ними совершенно легко и взял несколько мечей.
Этот первый час определил расстановку сил. К концу его остались только профессиональные воины, демонстрируя умение и ум, необходимые для выживания. Удо ле Буше был среди них, но держался в тени. Он не делал широких жестов в сторону королевы, не проявлял свои таланты, а сражался — и успешно — на краю поля.
Александр начал думать о том, чтобы покинуть поле и подойти к одному из разукрашенных тентов, установленных по периметру, когда жеребец Осгара сильно споткнулся и захромал. Хью смог отбить атаку противника Осгара, но оставаться на поле было неразумно. Александр дал сигнал покинуть ристалище, и все трое начали двигаться к ближайшему ограждению настолько быстро, насколько это позволяла усиливающаяся хромота жеребца Осгара.
Прежде чем они смогли достичь безопасного места, трое рыцарей из другой команды напали на них с криками воодушевления. Они только что вернулись от тентов, подкрепившись подслащенным вином, и ехали на свежих лошадях.
Александр выругался сквозь зубы и осмотрелся вокруг, но не было никого, кто мог бы помочь; все были заняты.
— Вперед, — крикнул он Хью. — Марш в укрытие. Вас только сомнут, если вы останетесь!
Оруженосец хотел было возразить, но Александр хлопнул плашмя мечом по макушке молодого человека, и слово протеста застряло у того внутри.
— Вперед! — крикнул он. — Это приказ!
Затем он повернулся по направлению к трем рыцарям, которые приближались к нему и Осгару. Крепко держа свой щит для защиты тела от проникающих ударов мечом, он развернул Самсона круто направо и атаковал рыцаря, скачущего слева. Конь того шарахнулся в сторону и задел других двух, создав на момент неразбериху. Этого было достаточно для Александра, чтобы атаковать снова: точным финтом обведя щит противника, он приставил острие меча к его горлу.
— Сдавайся! — скомандовал Александр.
— Только взаимные извинения! — закричал другой рыцарь, приставив лезвие своего меча к горлу Осгара.
Побежденный рыцарь произнес извинения Александру через прорезь в шлеме.
— И наши извинения, — сказал Александр, тяжело дыша, и отвел свой меч.
Другой освободил Осгара, но с тяжелым толчком, который заставил того покачнуться.
Схватка возобновилась. Александр стремительно наносил удары, принимая ответные то на щит, то на лезвие, но чаще просто уклонялся. Он пытался связать боем всех трех противников, прикрывая Осгара, который, с трудом удерживаясь на охромевшем коне, защищался упорно, но все же не смог бы противостоять ни одному из соперников. До безопасной зоны он, очевидно, дотянул бы, но продолжать бой практически не мог. На здоровой лошади он мог бы продержаться, но не сейчас.
Но тут раздался радостный крик: «Маршалл!», и все оживились. Джон Эрли, в золотой с зеленым накидке, ворвался в гущу боя. Но не успел он дважды грохнуть булавой по щиту рыцаря, который держался посредине, когда подскакали двое из команды Солсбери. Маленькая группка сражающихся быстро превращалась в запутанный клубок боя.
— Маршалл! — в очередной раз взлетел клич, и «утренняя звезда», сверкнув на солнце, с грохотом ударила в щит. В щит зеленого и золотого цвета, а вовсе не кого-то их команды Солсбери.
— Маршалл! — вновь заревел Удо ле Буше и еще раз обрушил цепь на щит Александра.
Липовый щит треснул, как скорлупа ореха, и левая рука Александра онемела от запястья до плеча.
Это было то, что он думал; нападение, которого он ожидал. Ле Буше выждал время и нашел подходящий момент. Страшная цепь размолотит, сокрушит и в конечном счете убьет.
Александр подтолкнул Самсона коленями, поворачивая жеребца, чтобы избежать следующего нападения, но хромая лошадь Осгара оказалась на пути и животные столкнулись. Конь Осгара потерял опору и упал, увлекая за собой и Самсона. Ле Буше ринулся вперед, направляя скакуна прямо в центр упавших людей и лошадей…
Первый час сражения со всеми его драматическими перипетиями и красочным показом завершался, и Манди немного расслабилась. Леди Маршалл принесли бурдючок подслащенного вина, и она разделила кубок с Манди. Вино было пряное, с перцем и мускатным орехом, оно согрело и успокоило. От второго кубка Манди оживилась, и хотя наслаждаться состязанием не могла, то по крайней мере стала способна наблюдать за ним, не ерзая на краешке скамеечки. А тут она с облегчением увидела, как Александр, Осгар и Хью поворачивают и направляются к одному из убежищ.
Сказав Изабелле, что пойдет переброситься словечком с мужем, Манди встала и пробралась к скамейке, где томился Флориан. Просидеть час не двигаясь — большой срок для маленького ребенка, и она знала, что Флориан будет готов куда угодно.
— Хочешь немножко поговорить с папой?
Флориан с готовностью кивнул, вскочил на ноги и уцепился за ее руку.
Они сошли на траву у края ристалища, и лишь тогда Манди обернулась и посмотрела на поле.
Там, где совсем недавно ехал Александр, теперь бушевала горячая схватка. Сверкало и гремело оружие, ржали кони, и рыцари обменивались серьезными, смертельными ударами. Она увидела, как вздымается страшная «утренняя звезда», боевая цепь, и с грохотом обрушивается на кого-то.
— Это же маршалловские, не путай! — кто-то истерически завопил наверху.
Манди смотрела на свалку сражающихся людей, прижав Флориана к себе. Со всех сторон галопом неслись рыцари, чтобы присоединиться к схватке. «Маршалл!» кричали одни, другие выкрикивали «Солсбери!» и «де Варенн!»
Манди напрягла глаза, ища Александра. Вот вспыхнул зеленый и золотой щит; и тут она увидела, как вороной конь поднялся на дыбы и рухнул, и схватка сомкнулась над тем местом, где он упал. Она закрыла глаза Флориана ладонью, и услышала собственный крик:
— Мой Бог, Александр, нет!
— Мама, перестань, мне же ничего не видно! — вырывался из рук Флориан.
И в то самое время, когда она в ужасе смотрела на схватку, кто-то перехватил ее руку, и острие кинжала прижалось к хребту чуть выше линии ее вышитого пояса.
