Пришло время произнести предсмертную речь и положить голову на плаху. Он вспомнил, сколько крови было пролито по его вине и попытался молиться, но не мог думать ни о чем другом, кроме крови и криков агонизирующих людей и тех, кого мучали на дыбе.
Удар топора по его толстой шее – и голова покатилась в корзину. Точно так же несколько лет назад покатилась голова Анны Болейн.
Король был очарован своей невестой. Он назвал ее королевой в большом холле в Хэмптон-Корте. Давно никто не видел короля в таком приподнятом настроении. Казалось, Генрих помолодел.
Через несколько дней после этого он привез Катерину в Виндзор и поразил всех, объявив, что не будет появляться при дворе и хочет побыть со своей королевой наедине. После Анны Кливес Катерина особенно нравилась королю. Она была страстна и нежна и всегда весела. Она не была так умна, и он не чувствовал в ее присутствии себя дураком. Разговор ее не блистал остроумием, зато она была добра. Она была страстным существом, немного боялась его, но не слишком. Она всегда отвечала на его ласки, была женственной. Никогда еще король не чувствовал себя так покойно и хорошо. Если у Катерины и были недостатки, так это ее великодушие и доброта к другим. Она раздавала свою одежду и драгоценности и, склонив голову немного набок и приоткрыв свои влажные, как от росы, губки, говорила:
– Но это так идет ей, и у нее так мало… Или:
– Она такая бедная! Мне хотелось что-нибудь сделать для нее. Я так счастлива!
Она была неотразима, и он не мог заставить себя ругать ее за расточительность. Ему это нравилось. Потому что он тоже получал кое-что от ее великодушия. Он целовал ее, гладил, щекотал. А она визжала и смеялась. Он даже не мечтал о таком счастье.
Анне Кливес было приказано прибыть ко двору, чтобы воздать должное новой королеве. Придворные много говорили об этом, спрашивали, как будет чувствовать себя смещенная королева, преклоняя колена перед той, которая еще недавно прислуживала ей. Ожидали, что Катерина потребует от бывшей королевы, чтобы она воздала ей огромное количество почестей, желая доказать самой себе и двору, что она прочно сидит на троне и пользуется любовью короля. Но когда Анна прибыла и поклонилась новой королеве, Катерина импульсивно заявила, что не надо никаких церемоний.
– Вам не следует кланяться мне, – сказала Катерина, и обе королевы обнялись и заплакали. И чувством жалости была охвачена Анна Кливес, а не Катерина Ховард.
Катерина с большим уважением относилась к дочери своей кузины, Елизавете. Во-первых, она была ее племянницей, во-вторых, из всех своих пасынков и падчериц больше всего любила ее.
Мария была расположена относиться к новой королеве дружески, но только лишь потому, что семья Катерины была привержена католицизму, а дружба Марии зависела полностью от того, считала ли она людей настоящими католиками или нет. Мария была на шесть лет старше, чем жена ее отца, и считала новую королеву слишком легкомысленной. Вначале Катерина смирилась с осуждением ее поведения со стороны Марии, потому что знала: принцесса много страдала, но позднее стала жаловаться, что Мария проявляет к ней неуважение. Она говорила, Мария не должна забывать, что хоть Катерина молода, но она все же королева. И если она будет об этом помнить, Катерина будет с ней дружить. В результате король резко осудил поведение Марии. Но дружбы между двумя женщинами не установилось. Да и как могла бедная, некрасивая и много пережившая Мария не чувствовать зависти к блестящей Катерине, влияние которой на короля, казалось, не имело границ? Мария была скорее испанкой, чем англичанкой. Она часто погружалась в глубокую меланхолию, часами стояла на коленях и молилась, с грустью размышляя об ужасной трагедии ее матери и о разрыве с Римом. Она предпочитала молиться, чем петь, танцевать и веселиться. Она молилась за то, чтобы король вернулся к истинной вере в ее прежнем понимании и с прежними ритуалами, чтобы он последовал примеру страны, в которой родилась ее мать, и заслужил одобрение небес, введя инквизицию на этом беззаботном острове, пытая и сжигая всех тех, кто заслуживал такой кары, потому что был еретиком. Как могла добросердечная и легкомысленная Катерина убедить отца взять на себя такую обязанность? Нет, между Катериной и Марией не могло быть настоящей дружбы.
Маленькому Эдуарду еще не исполнилось и двух лет. Это был бледный мальчик с грустными глазами. За ним следила преданная няня, миссис Сибел Пенн, опасавшаяся, что любой сквозняк может стать причиной его смерти.
Конечно, Катерина должна была больше всего любить Елизавету, потому что девочка была очень похожа на свою мать, хотя была блондинкой в отца. Елизавета сидела с ними за столом, занимая почетное место рядом с Марией. Катерина просила короля, чтобы Елизавете оказывались почести.
– О! – воскликнул Генрих. – Кажется, в Англии появился новый правитель, королева Катерина!
– Нет, – отвечала она ему, – как я могу, такая молодая и глупая, править этой страной? Это должен делать сильный и умный человек.
Но он старался показать ей, что любит ее.
– Делай все, что хочешь, милая. Ты же знаешь, что я ни в чем не могу отказать тебе.
Ему нравилось видеть их вместе, любимого ребенка и любимую королеву. Видя их, он испытывал радость и удовольствие. Ребенок Анны счастлив при новой королеве, говорил он себе. И, думая, что в душе он просит у Анны прощения, он старался убедить себя в том, что ни в чем перед ней не виновен.
Они гуляли вместе с Катериной по Виндзорскому парку. Раньше он никогда не гулял без придворных. Он наслаждался каждым днем, который проводил с этой очаровательной и любящей девушкой. Было приятно отбросить все государственные заботы и стать просто возлюбленным. Он хотел бы стать худее, хотя ему никогда не нравились худые мужчины – но он страдал от того, что задыхался и пыхтел, а она, его возлюбленная, была такой молодой и проворной. Но Катерина делала вид, что не замечает его пыхтения, и следила за тем, чтобы он не очень утомлялся, стараясь не отстать от нее. Она была само совершенство, эта роза без единого шипа.
Он был почти доволен, что недостаточное количество денег в казне не давало ему возможности устроить пышную церемонию, – зато он мог наслаждаться миром и покоем вместе со своей любимой молодой женой.
Они отправились из Виндзора в Грэфтон, где провели время до сентября. И именно в это время произошел довольно волнующий инцидент.
Крэнмер взял его на заметку и решил на нем сыграть, хотя, зная, каким бывает король, когда он влюблен, не мог пока на что-либо надеяться. Крэнмер был не в своей тарелке. Он чувствовал себя так с момента ареста Кромвеля, потому что они очень долго шли по одной дороге и ликвидация одного не могла не испугать другого. Влияние Норфолка усиливалось. Норфолк и Крэнмер вели между собой тайную войну, принадлежа к разным религиозным сектам. Такие фигуры, как Катерина Ховард, могли быть использованы в этой борьбе, причем обеими сторонами, а борьба ведь велась не на жизнь, а на смерть. Крэнмер, хотя он и был довольно умен, в душе был трусом. Его основная цель заключалась в том, чтобы спасти голову от плахи, а тело от дыбы. Он не мог забыть, что потерял своего союзника, Кромвеля, и должен был бороться теперь с этим коварным Норфолком в одиночку. Крэнмер был полон решимости убрать Катерину Ховард с трона, как до этого католики были полны решимости освободиться от Анны Болейн. Но пока он кланялся новой королеве, льстил ей, восхищался ею в разговорах с королем, шепча ему, что он уверен, что наконец-то Его Величество выбрал жену, достойную его величайшей добродетели. А теперь, когда он узнал об этом инциденте, случившемся через месяц после королевской свадьбы, Крэнмер молился, чтобы ему удалось это использовать в полной мере и уничтожить Катерину Ховард, послужив тем самым Богу так, как тот, без сомнения, хотел бы этого.
