Мара встретила его взгляд. Холодный и равнодушный. Такой же, как взгляды отцов этих мальчиков.
«Скажи, что его поступок угрожает благополучию мальчиков».
— Не вижу причин, по которым я должен принимать какие-либо ваши условия, — сказал он.
— А у вас нет выбора. Однажды я уже исчезла. И могу сделать это снова.
Ее угроза словно повисла между ними. Он долго смотрел на нее глазами, потемневшими от раздражения. Нет, пожалуй, даже от ненависти. Возможно, ему и следовало ее ненавидеть. Ведь она сама создала его такого с мастерством скульптора, только создала не из мрамора, а из гнева и ярости.
— Если ты снова сбежишь, я тебя найду. И тогда уже пленных брать не буду.
Это наполненное гневом обещание прозвучало слишком искренне. Было ясно: он не остановится ни перед чем — лишь бы отомстить. И следовательно, она, Мара, рисковала не только своей жизнью, но и всем тем, что любила. Но мальчиков она под удар не поставит, поэтому…
Твердо решив защитить мальчиков, Мара расправила плечи и заявила:
— Если вы намерены обращаться со мной как со шлюхой, то и заплатите соответственно.
Эти слова его задели — Мара ясно увидела, что удар попал в цель. И, не дождавшись ответного удара, она нанесла еще один:
— Я сделаю все, о чем вы попросите. Но вам придется попросить. Я буду играть в вашу глупую игру до тех пор, пока вы не решите предъявить меня всему Лондону. А потом, когда вы это сделаете, я уйду.
— Ради долгов брата?
— Ради того, чего я хочу от жизни.
Уголки его рта приподнялись в мимолетной улыбке, и Мара вновь подумала, что в другом месте, в другое время, будь она другой женщиной, ей бы понравилось вызывать у него улыбку. Но сейчас она ее ненавидела.
— Ваш брат… Он вас не стоит.
Она поморщилась:
— А это уж не ваша забота.
— Мара, но почему?.. Неужели сестринская любовь? На мой взгляд, ваш братец просто очень нуждается в хорошей трепке.
Она пожала плечами:
— Но все-таки вы отказались драться с ним. Боитесь дать ему шанс?
Казалось, он проглотил наживку.
— Надо мной еще никто никогда не брал верх.
Мара усмехнулась:
— Разве вчера ночью я вас не победила?
Услышав это, он замер на мгновение. Потом его черные глаза расширились, и он пробормотал:
— Злорадствуете? Раздуетесь, что опоили меня?
Она покачала головой:
— Нет, я радуюсь, что свалила вас. Разве не в этом цель поединка?
— Только на ринге, мисс Лоув. Это считается только там.
И тут она ослепительно улыбнулась, зная, что вызовет у него раздражение. Более того — надеясь, что вызовет у него раздражение.
— Пустословие! Вам просто стыдно признаться, что я вас побила.
Он криво усмехнулся:
— С помощью опиума можно и быка с ног свалить.
— Чепуха! Лошадь — может быть! Но уж никак не быка! Просто вам стыдно, вот и все. Ведь у меня тут полно мальчиков, ваша светлость. Должна ли я напоминать вам, что сразу понимаю, когда мужчинам стыдно?
Его взгляд потемнел, и он, нахмурившись, подался вперед — прямо-таки навис над ней. Как ни странно, от него пахло… гвоздикой и чабрецом — Мара не могла не обратить на это внимания.
И тут он вдруг прошептал ей прямо в ухо:
— Я не мальчик.
«Да уж, что верно, то верно», — подумала Мара. Она открыла рот, чтобы ответить… но так ничего и не сказала.
А Темпл усмехнулся и проговорил:
— Если хотите свалить меня, мисс Лоув, предлагаю встретиться на ринге.
— Вам придется заплатить мне за это.
— А если я не соглашусь? Что тогда? У вас ведь нет выбора…
Она пожала плечами:
— Но мне и терять нечего.
— Чушь! — заявил Темпл. — Людям всегда есть что терять, уверяю вас.
Мара невольно вздохнула. Было ясно: он поймал ее в ловушку. И бежать она не могла. Во всяком случае, не раньше, чем обеспечит безопасность мальчиков. Не раньше, чем вернет проигранные Китом деньги.
Она посмотрела в черные глаза Темпла, а он, словно прочитав ее мысли, прошептал:
— Вы можете сбежать, но я вас отыщу. И вам не понравится то, что случится потом.
Будь он проклят! Он не намерен ей уступать. Маре захотелось закричать, и тут она вдруг услышала:
— Вы будете не первой женщиной, которой я заплатил за выполнение моего требования…
Перед ней промелькнула картинка: руки и ноги, сплетенные на хрустящих белых простынях… И черные глаза этого огромного мужчины.
А он тут же добавил:
— Но уверяю вас, мисс Лоув, вы будете последней.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться на его словах и понять, что он все-таки согласился. Да, приют будет спасен. А цена — ее жизнь, ее будущее.
Но зато приют будет спасен.
На нее нахлынуло облегчение, но в тот же миг Темпл вновь заговорил:
— Мы начнем сегодня вечером.
— А кто расскажет мне, что случилось с Наполеоном после Ватерлоо?
В маленькой, но хорошо обставленной классной комнате «Дома Макинтайр для мальчиков» взметнулся лес рук. Однако Даниел не стал дожидаться, когда его вызовут.
— Он умер! — крикнул мальчик.
Мара предпочла не обращать внимания на откровенное ликование в голосе молодого человека.
— Да, действительно, он умер. Но меня интересует чуть более ранний период.
Даниел минутку подумал и предложил следующий вариант:
— Он побежал от Веллингтона, рыдая и завывая… А потом умер!
Мара покачала головой:
— Не совсем так. Мэттью, а ты что скажешь?
— Он заехал на своей лошади во французский окоп… и умер!
Мара едва заметно улыбнулась.
— К сожалению, нет. — Она выбрала еще одну руку, стремившуюся к потолку. — Говори, Чарлз.
Мальчик немного подумал и заявил:
— Он прострелил себе ногу, она позеленела и отвалилась. И вот тогда он умер.
Мара, не выдержав, снова улыбнулась:
— Знаете, джентльмены, я уже не уверена в том, что из меня получился хороший учитель.
Руки немедленно опустились, и раздалось общее бурчание; «джентльмены» поняли, что сегодня им придется позаниматься историей лишний час. Но мальчикам повезло — раздался стук в дверь, и на пороге классной комнаты появилась Элис.
— Прошу прощения, миссис Макинтайр.
Мара опустила учебник.
— Да, слушаю.
— Там… — Элис открыла рот, потом закрыла. Наконец все-таки пробормотала: — То есть к вам… пришли.
Неужели Темпл?! Значит, вернулся?..
Мара кинула взгляд на часы в углу комнаты. Он сказал «вечером». А сейчас еще день, так что… Негодяй и обманщик! Она ему так и скажет! Скажет сразу же, как только перестанет колотиться сердце.
