Серина с трудом подняла веки и холодно взглянула на свою горничную-ирландку.
– Не сейчас, Кэффи. Я не настроена с тобой беседовать.
Не обращая внимания на явное неудовольствие хозяйки, Кэффи поспешила к ней и помогла снять тяжелый плащ.
– Господи, миледи, кто застегивал ваше платье? – изумленно воскликнула девушка.
– Я.
– Тогда кто его расстегивал? – поинтересовалась Кэффи, задумчиво приподнимая одну бровь.
Леди Уоррингтон постаралась притвориться, что не слышит слов горничной. Но Кэффи была ей не столько служанкой, сколько подругой. Они росли вместе, и девушка знала все ее секреты.
– Это не твое дело. У меня была трудная ночь.
– Да это и так понятно, стоит лишь на вас взглянуть.
Серина едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.
– Мне бы хотелось принять ванну, – наконец сказала она.
Кэффи сжала губы и вздернула подбородок. Серина понимала, что это не выражение неодобрения, а лишь обида на скрытность. Служанка помогла ей снять платье, сделав при этом вид, что не заметила надетую наизнанку нижнюю рубашку.
– А где ваш корсет, миледи? – поинтересовалась Кэффи.
Серина почувствовала, как ее лицо заливается краской.
– Он в кармане плаща.
– Кому нужно вернуть этот плащ? – спросила девушка.
Серина закрыла глаза. Она уже не могла сдерживать слез, и они градом покатились по ее щекам. Святые угодники, что же она сделала?
– Прошу тебя, не спрашивай меня ни о чем. Не сейчас.
– Хорошо, миледи. Но если вам захочется выговориться, я всегда к вашим услугам.
Серина с признательностью погладила руку горничной.
– Я знаю, Кэффи. Спасибо тебе.
Горничная кивнула и направилась в ванную, чтобы приготовить воду и все необходимое.
Серина изнывала от желания погрузиться в теплую воду. Эта ночь опустошила ее душу и тело. Встреча с Люсьеном перевернула всю ее жизнь. Она не знала, сможет ли когда-нибудь стать прежней. Она начала снимать рубашку, жадно вдыхая сохранившийся в ней запах Люсьена. Неожиданно леди Уоррингтон услышала, как испуганно вскрикнула Кэффи.
– О Господи! Что этот мужчина сделал с вами?
Серина посмотрела на себя и поняла, почему девушка так испугалась. Ее груди были расцарапаны его щетиной, на плечах и животе виднелись следы его зубов и поцелуев. Неужели все тело покрыто такими отметинами?
Она и сама смотрела на них с ужасом. Теперь ей хотелось повернуть время вспять. Она проклинала себя за то, что уступила этому дьяволу в мужском обличье.
– Прошу тебя, иди. Я сама приму ванну.
– А если о вас спросит его светлость?
Леди Уоррингтон закусила губу, чувствуя, что новый приступ стыда заставляет ее залиться краской.
– Скажи ему, что я сплю.
– Скажу, – сказала Кэффи и закрыла за собой дверь.
Серина немедленно залезла в ванну. Она принялась неистово натирать себя мочалкой и… плакать.
Выдержка покинула Серину, когда дворецкий оставил ее одну в бабушкиной картинной галерее. На глаза навернулись слезы. Но когда бабушка вошла и обняла ее, Серина не удержалась и разрыдалась по-настоящему.
– Дорогая, что случилось? Это имеет отношение к твоим проблемам с мужем?
– Нет, – икая, ответила леди Уоррингтон. – То есть да.
Леди Харкорт ласково похлопала ее по спине.
– Девочка моя, ты должна более ясно выражать свои мысли, если хочешь, чтобы я тебе помогла.
Всхлипывая, Серина кивнула:
– Я это сделала.
– Что сделала?
– То, о чем меня просил Сайрес, – продолжала она, едва сдерживая новый поток слез.
Бабушка всплеснула руками:
– Ты завела любовника?
Прячась от стыда, Серина закрыла глаза и согласно кивнула.
– Замечательно! Но почему ты расстроена? – спросила леди Харкорт. – Он тебе не нравится?
Серина яростно замотала головой:
– Он прекрасен… Это было потрясающе! Я даже не представляла, что такое возможно…
– Очень хорошо, – перебила ее пожилая дама, – но чем же ты недовольна?
– Я так сильно сама хотела его… убедила себя, что поступаю совершенно правильно… Я отдалась ему по собственной воле! – Слова с трудом слетали с ее губ, застревая в горле. – И вела себя совсем как мама.
– Думаю, это был необыкновенный мужчина, – заметила леди Харкорт.
– Бабушка! Как ты не понимаешь? Я же совершила настоящее грехопадение! Я больше не смогу смотреть Сайресу в глаза. Что мне говорить мужу, когда тот скажет, что любит меня? Мне нет прощения за такое поведение.
– Глупое дитя, – произнесла пожилая женщина, тяжело вздыхая, – ведь Сайрес сам предложил тебе завести любовника. Ты просто выполнила его просьбу.
Глаза Серины засверкали от гнева.
– Я вовсе не собиралась этого делать! Но когда Люсьен дотронулся до меня, я… я уже не хотела, чтобы он останавливался.
– Люсьен? А как его полное имя?
Леди Уоррингтон покраснела.
– Я… я не знаю.
Бабушка задумалась, перебирая в памяти известных ей молодых людей.
– Этот Люсьен, вероятно, высокий молодой джентльмен с темными волосами и красивыми зелеными глазами?
Серина удивленно подняла голову.
– Да, а откуда ты знаешь?
– Мы с ним знакомы, – сказала бабушка улыбаясь. – Его зовут Люсьен Клейборн. Он маркиз Дейнридж. Я называю таких мужчин немного мрачными. – Бабушка замолчала, словно раздумывая, стоит ли продолжать, но потом сказала: – Он разведен.
– О Господи! – воскликнула Серина, испуганно прижимая руку ко рту. – Я не только нарушила клятву мужу, но и связалась с разведенным мужчиной. Бабушка, это же ужасно!
– Успокойся, детка, – сказала та, нежно обнимая внучку за плечи. – Я не стала бы воспринимать твой поступок как конец света. Насколько мне известно, лорд Дейнридж – хороший человек. Просто ему не повезло, и он женился на настоящей потаскушке.
– Все равно брак заключается навсегда, а он сам, по собственной воле, расторгнул его.
– Когда-нибудь ты поймешь, что не все в этой жизни делится на хорошее и плохое, – сказала бабушка. – Иногда случаются вещи, которые нельзя отнести ни к одной из этих категорий. Тебе следует простить свою мать и себя саму. Ведь ты же не сможешь до конца дней жить с чувством вины.
– Но… то, что я совершила, не заслуживает прощения. А что, если я забеременела?
– У тебя родится ребенок, и ты полюбишь его или ее. А мы с Сайресом будем счастливы. Знаешь, старикам иногда нужно потакать.
Последние слова бабушки заставили Серину рассмеяться сквозь слезы.
– Так-то лучше, – заметила пожилая леди. – Девочка моя, постарайся перестать судить обо всем, как эта глупая гусыня, твоя тетя Констанция. Ты еще слишком молода, чтобы подавлять в себе желания, особенно желание быть любимой здоровым мужчиной.
