Мужчины не двигались.
Ретт Батлер тоже замер.
Все понимали, что сейчас произойдет что-то ужасное. Но все боялись помешать этому, боялись сдвинуться с места и как загипнотизированные следили за происходящим на пыльной площади. Она сейчас казалась ареной Колизея, на которой должна начаться смертельная схватка. Вернее, даже не начаться, схватка уже началась, все должно было приблизиться к ужасному кровавому финалу.
Все напряженно ждали.
У зрителей по спинам пробегали мурашки. Хозяин салуна вышел на улицу и, прильнув щекой к столбу, приложив руку козырьком к глазам, неотрывно следил за каждым малейшим движением своего гостя и четверых мужчин перед ним.
Мужчины рванулись к револьверам.
Но выстрелы из револьвера Ретта Батлера уже зазвучали, и все четверо рухнули на пыльную землю.
Ретт Батлер провернул свой револьвер вокруг пальца и привычным движением, убедившись, что все четверо бездыханно застыли на земле, вбросил в кожаную кобуру.
Старик-гробовщик, следивший за этой сценой, самодовольно потер руку об руку и улыбнулся:
— Действительно, нужны будут гробы, но, правда, не три, как он заказывал, а целых четыре.
Из двери здания вылетел на улицу мужчина в черном сюртуке и желтой сверкающей жилетке. Он выглядел официально.
— Эй, послушай, что ты сделал? Я все видел, — закричал он, обращаясь к Батлеру, — зачем ты убил четверых людей? Тебя за это вздернут!
Рука Ретта Батлера потянулась к револьверу. Он не спеша вытащил его из кобуры, взвел курок и направил ствол прямо в грудь мужчине в черном сюртуке.
— А кто вы такой? — таким же ледяным голосом, каким Ретт Батлер разговаривал с четырьмя уже неживыми ковбоями, произнес он, обращаясь к мужчине.
— Я Бакстер, я шериф, только не стреляй, — испуганно заговорил мужчина, ощупывая карманы, и наконец, он вытащил шестиконечную звезду шерифа и показал ее Батлеру.
— Ну что ж, коли вы шериф, — спокойно сказал Ретт Батлер, — тогда похороните этих людей.
Он одернул пончо, которое сразу же скрыло кобуру револьвера, развернулся, сунул в рот новую сигару и неспеша двинулся через площадь.
Шериф с недоумением и испугом следил за мужчиной, который вот так спокойно и быстро расправился с четырьмя обидчиками, а потом еще чуть было не всадил пулю ему в лоб.
— Да и откуда такие отчаянные берутся? — шептал он своему помощнику.
Тот испуганно пожимал плечами.
А Ретт Батлер, проходя по площади, заметил гробовщика и поравнявшись с ним, приподнял руку и показал четыре пальца.
— Извини, старик, бывает, иногда и я ошибаюсь. Но ведь ошибка не очень большая, всего на один гроб.
Старик услужливо закивал головой.
Уже через час Ретт Батлер был в доме Рохаса. Он сидел за длинным столом, уставленным питьем и едой. По беленой гостиной расхаживал Рохас, изредка роняя короткие фразы.
— Что ж, ты, конечно, сделал важное дело, спасибо тебе.
— Да нет я, собственно, пока еще ничего не делал, но я же говорил, мои услуги стоят недешево.
— Я согласен, согласен, — ответил Рохас, подходя к невысокому комоду, выдвигая ящик и вытаскивая из него кожаный кошелек. — Здесь сто долларов, сто долларов золотом, — сказал он, закрывая кошелек и бросая на стол к рукам Ретта Батлера.
— Когда я могу приступать? — осведомился Ретт Батлер, отпивая из стакана виски.
— Не спеши, поработать ты еще успеешь.
— Я думаю, — сказал Батлер, — что этих Бакстеров нужно прижать к ногтю именно сейчас.
— Нет-нет, спешить не надо, через несколько дней через наш городок будет проезжать военный отряд, наверное, кавалеристы. А мне не очень хочется, чтобы военные совали свои длинные носы в наши дела.
Ретт Батлер отставил недопитый стакан и встал из-за стола.
— Мне кажется, вы неплохо информированы.
— Да, — самодовольно ухмыльнулся средний Рохас, — дело в том, что в наших краях зачастую жизнь зависит от какой-нибудь маленькой незначительной новости.
Ретт Батлер, пройдя по гостиной, остановился у рыцарских доспехов, стоящих в углу. Вся грудь была в пулевых отверстиях.
— А это что? — поинтересовался Батлер, прикасаясь указательным пальцем к аккуратным отверстиям. — От подобных лат сейчас никакой пользы владельцам, — скептично заметил Батлер, продолжая поглаживать холодный металл.
Рохас рассмеялся.
— Действительно, какой может быть прок от этого железа? Это мой брат Рамоно развлекается подобным способом.
— Кто?
— Мой старший брат Рамоно.
— А, — как бы уже зная, произнес Батлер.
— Он часто развлекается, стреляя в доспехи, конечно, когда ему больше не во что стрелять. Ведь когда карабин в руках Рамоно, то ему нет равных. Он не останавливается ни перед чем.
— Замечательный у вас брат, мне бы очень хотелось с ним познакомиться, — очень вежливо заметил Ретт Батлер.
В это время дверь открылась и на пороге появился плотный мужчина в широкополой шляпе, весь перепоясанный лентами с патронами. На его поясе висело два револьвера.
— Это Чико, один из самых верных моих людей, — сказал средний Рохас. — Иди за ним, он отведет тебя в твою комнату, ведь я хочу, чтобы ты здесь был как у себя дома.
Чико смотрел на Ретта Батлера взглядом, полным недоверия и подозрительности.
— Обрести дом, — это просто здорово, — мечтательным тоном произнес Ретт Батлер, направляясь за Чико.
— Пошли-пошли, — поторопил тот.
Поднимаясь по лестнице, Чико и Батлер услышали негромкий голос женщины, поющей песню.
Поднявшись на галерею, они столкнулись с женщиной, которая пела. Та испуганно замолчала, и ее взгляд встретился со взглядом Ретта Батлера.
Ретт сразу же вспомнил, где он видел эту женщину — она смотрела сквозь зарешеченное окно на улицу, когда этот же Чико бил мужчину и мальчика.
Женщина тоже вспомнила Батлера и тут же, отведя взгляд, заспешила вниз по лестнице.
— Кто это? — поинтересовался Ретт Батлер у Чико.
— А, зовут ее Морисоль, но лучше тебе сразу, приятель, забыть о ее существовании.
Они прошли еще по галерее и Чико, толкнув волосатой рукой дверь, указал:
— Вот это, приятель, будет твоя комната.
Ретт Батлер вошел в помещение с низким потолком.
Кувшин, зеркало, круглое окно, выходящее на балкон. Ретт Батлер огляделся и сразу же, растворив окно, вышел на балкон.
И тут же он услышал голос Чико. Звуки доносились откуда-то снизу.
— Сто долларов! Ты что, Рохас, с ума сошел? Ведь мы еще столько никому не платили, вообще никому! Сто долларов золотом, ты с ума сошел! — кричал Чико возмущаясь. — Как мы себя будем чувствовать вместе с этим грязным гринго в доме?
