– Ничего она не узнала, – успокоил его Рейдер. – Если бы ты не приложился к ее мягкому месту, эта ведьмочка не обозвала бы нас проходимцами. Поверь, женщины из высшего общества судят обо всех людях исключительно по тому, как окружающие относятся к их добродетелям. Господи, да кому она нужна? Эта слива еще долго будет висеть на своем суку!
Выдав эту тираду, Рейдер бесцельно побрел по улице.
* * *
Они проспорили всю дорогу до Рыночной площади. Бастиан Кейн настаивал на том, чтобы вернуться на корабль и приготовиться к отплытию, и Рейдер Прескотт решил во что бы то ни стало содрать три шкуры с этих окаянных торговцев из высшего общества. В поисках Невилла Карсона они побывали сначала в трактире, потом в его конторе, но нигде не нашли нужного им человека.
К неудовольствию Бастиана, это не остановило Рейдера, который принялся расспрашивать всех встречавшихся им на пути торговцев. Те в один голос твердили, что будь у них свинец для переплавки на пули, порох или мушкеты, сапоги или, на худой конец, солдатские одеяла, они сразу бы превратились в очень богатых людей, поскольку шла война за независимость и многие купцы в Филадельфии наживались именно на таком товаре, продавая его той стороне, которая больше платит.
Уже стемнело, когда компаньоны остановились перед открытой дверью одной из таверн, затем, не сговариваясь, вошли внутрь. Там оказалось достаточно прилично, чтобы пообедать, но и Бастиан, и Рейдер заказали только выпивку.
– Это все не для нас, я имею в виду всех этих торговцев, – рассуждал Бастиан, навалившись грудью на стол, чтобы Рейдер мог как следует расслышать его приглушенный голос. – Сделки с ними не сулят нам ничего, кроме неприятностей.
– Это все Вул-вич, – пробормотал Рейдер, словно не понимая, о чем говорит компаньон. – Когда дело касается шерсти, меня преследуют неудачи, всегда преследовали.
– Давай, еще по одной – и отправимся на корабль, – предложил Бастиан и, подозвав официантку, заказал по порции хорошего рома, не забыв при этом хлопнуть ее по округлому заду.
– К черту! Я непременно закончу это проклятое дело, закончу во что бы то ни стало, – не унимался Рейдер.
Квадратное лицо Бастиана побагровело.
– Можно подумать, ты хочешь что-то доказать этим несчастным лицемерам.
– Им или Бену Харвею, дьяволу или синему морю, – холодно ответил Рейдер. – Я выбираю море, и если тебе это не нравится, займись лучше чем-нибудь другим.
Бастиан нахмурился, но воздержался от возражений, зная, что Рейдер прав. Чтобы открыто торговать в Чарлстоне, им пришлось бы платить дань, причем очень высокую, карибским пиратам. Но Рейдер наотрез отказался это сделать, заявив, что самостоятельно найдет рынок сбыта. Потому-то они и объявились здесь, желая пристроить порядком поднадоевший товар. Однако в Филадельфии дела обстояли не лучше, чем на черном рынке Чарлстона.
Наконец принесли ром. Не успел Бастиан опомниться, как Рейдер схватил графинчик и, запрокинув голову, стал жадно пить прямо из горлышка. Это было совсем не похоже на него. Обычно Рейдер медленно потягивал крепкие напитки и пил совсем мало. Бастиан хотел было отобрать графинчик, но потом передумал: вид Рейдера, хлещущего ром, согрел его пиратское сердце. Ничего, пусть парень напьется, авось забудет обо всех этих представителях высшего общества.
Признаться, в глубине души Бастиан опасался, что в один прекрасный день Рейдер останется на берегу и начнет вести жизнь респектабельного купца. Ведь он родом из знатной семьи, получил прекрасное образование, кажется в Оксфорде или где-то еще, а с родными не поладил из-за того, что был отчаянным повесой и потихоньку проматывал состояние отца, славившегося своей скупостью. Правда, Рейдер всячески старался показать презрение к так называемым высшим слоям общества, но где гарантия, что его опять не потянет к прежней беззаботной жизни. Поэтому Бастиан всегда немного нервничал, когда они находились на берегу.
Повторив заказ, Бастиан решил, что нужно немедленно сниматься с якоря. Пока Рейдер напивался, он ломал голову над тем, где раздобыть деньги и, главным образом, как? Бастиан перебрал множество различных способов: поджег, мародерство, похищение с целью выкупа… Но все это было серьезной пиратской работой, требующей участия всей команды. Впрочем, стоп… похищение с целью выкупа! Здесь все зависит от того, кого похищаешь. Возможно, он сумеет справиться в одиночку и доставит на корабль курочку, несущую золотые яйца, а Рейдер забудет о своем желании иметь дело со всем этим благородным сбродом.
От Рейдера не укрылась довольно странная ухмылка, вдруг заигравшая на губах компаньона. Однако обжигающая пустой желудок золотистая жидкость сделала свое дело, и, когда Бастиан предложил снять на ночь комнату, Рейдер лишь молча кивнул и, пошатываясь, поднялся. Он решил сначала выспаться, а потом, завтра утром, непременно найти покупателя.
Едва последние лучи солнца погасли за горизонтом, как судьба снова раскинула свои игральные кости. Именно в этот момент Блайт посмотрела в окно и, увидев, как быстро потемнело небо, решила отпустить домой преданного Каррика. Она заверила его, что с ней все будет в порядке. Вот только закончит разбирать бумаги, и сразу же запрет все двери и тоже отправится домой.
Прошло еще два часа. Блайт устало потерла виски и поняла, что больше не в силах продолжать работу. Спрятав бумаги в ящик стола, она размяла затекшие плечи, затем, освещая себе путь огарком свечи, направилась к входной двери. Обычно Блайт не ходила пешком так поздно, но сейчас думала только о своей мягкой постели. Если она не отважится сейчас прогуляться по ночной Филадельфии, ей придется провести ночь в кабинете, в неудобном кожаном кресле.
Набросив на плечи накидку, Блайт непослушными пальцами стала возиться с застежкой. Господи, как же она устала сегодня! Как ей хочется спать! Но кроме голода и усталости ее беспокоило и то, что сказать Нане по поводу отсутствия лавандового мыла, как объяснить миссис Дорнли, почему у нее до сих пор нет мужа, и как поведать отцу о своем намерении продать склад и магазин; ведь без его согласия она не сможет этого сделать.
Пламя свечи задрожало и вдруг погасло. Некоторое время Блайт стояла в кромешной темноте. Постепенно ее глаза начали различать очертания предметов. Поставив подсвечник на скамью, Блайт вышла из магазина и закрыла дверь. Ее губы искривились при этом в невеселой улыбке. Действительно, зачем запирать магазин, если в нем нечего украсть?
Узкая улица была безлюдна и темна, но Блайт знала: за поворотом горят фонари и ходят люди. Не поднимая головы, она быстро пройдет по освещенным улицам и благополучно доберется до дома. Ей не впервые возвращаться так поздно.
