Она также поняла, что одежда, которая была на ней, сшита не из простой ткани, из которой обычно шьют себе платья жены фермеров или прислуживающие в тавернах девушки. Осмотрев свои руки и заметив, насколько они нежные, мягкие, она пришла к выводу, что скорее всего принадлежит к высшему обществу или по крайней мере является гувернанткой либо горничной дамы-аристократки. Амазонка ее была не новая, равно как и ботинки из тонкой кожи, но материал был дорогой и фасон модный… «Но откуда же я это знаю?» — спрашивала себя Тесc. Она в замешательстве нахмурилась и сдвинула брови.
Девушка вздохнула. Какой толк разбираться в качестве своего туалета, когда она не может даже вспомнить свое имя. Внезапно ей пришло в голову, что ее длительное отсутствие, видимо, вызвало тревогу. Интересно, разыскивает ли ее сейчас кто-нибудь? Отец? Или муж? А может, возлюбленный? А из-за кого ей пришлось так поспешно бежать? Откуда это неотступное ощущение, что ей грозит опасность, что она от кого-то убегает? Тесc нахмурилась. Друг это или враг, из-за которого она оказалась на улице, — как ей теперь об этом узнать? Неразрешимый вопрос пугал ее. «Но верно, кто-то должен хватиться меня!» — успокаивала себя Тесc.
Она не обнаружила при себе ни ридикюля, ни писем, ни даже клочка бумаги или какой-нибудь вещицы, которая могла бы дать ей ключ к разгадке. «Кроме того, у меня нет ни гроша», — мрачно подумала она.
Шло время, а несчастная Тесc все тащилась по дороге. У нее болела голова, ныли ноги, и с каждым шагом желудок бунтовал все яростнее. Она перебирала в голове всевозможные варианты, и от этого ей становилось все тревожнее. В какой-то миг она даже подумала, а не преступница ли она, пытающаяся спастись бегством, но отбросила эту мысль. «Возможно, я и бегу от чего-то, но виноватой себя не чувствую».
День потихоньку склонялся к вечеру, пошел мелкий моросящий дождь. Девушка мечтала только об одном — как можно скорее найти приют. Она сообразила, что прошла несколько миль оттого места, где пришла в себя, и давно уже оставила позади большую деревенскую дорогу. Двигаясь по наитию, она много раз сворачивала по разным дорогам; которые встречались на ее пути. И как только дождь зарядил не на шутку, она вышла на широкую, хорошо утоптанную дорогу. Тесc не сомневалась, что эта дорога была главной, ведущей в Лондон, однако не понимала, откуда знает это.
Вдруг Тесc заметила слабый мерцающий свет в темноте, медленно приближавшийся к ней. Девушку охватил ужас, она метнулась к обочине и спряталась в зарослях куманики. Через минуту ее отпустило: она услышала скрежет телега, проехавшей мимо ее укрытия, и разобрала слова фермера, явно стремившегося попасть домой до ненастья:
— Эй, Долли! Поехали быстрее, девочка! Тебя ждут теплый сарай и сладкое сено. Еще немного осталось, Долли, милая.
Тесc хотела бы заговорить с этим добродушным фермером, но все же подождала, пока свет фонаря на телеге не исчез, снова выбралась на дорогу и упрямо продолжила свой путь Сломленная, голодная, дрожащая от холода, она не могла поверить своему счастью, когда за поворотом заметила огоньки таверны, приветливо мерцавшие сквозь пелену дождя.
Вот они, примостившиеся сбоку от дороги теплые желтые огни, льющиеся из окон. Это была не большая гостиница, в которой останавливались почтовые кареты или аристократия, но маленькая, в которой скорее всего часто гостил простой люд вроде фермера, который только что проехал мимо нее. Почему-то это обнадежило ее: в таком месте ей будет безопаснее…
Тесc тревожилась, как бы ее не настигла непогода, и с новыми силами устремилась вперед. Но за десять шагов от входной двери она резко остановилась, неожиданно осознав, что у нее нет денег, она не знает, как ее зовут. Как же расплатиться за комнату и еду?
Отдаленные зловещие раскаты грома придали ей решимости.
Она побрела вперед, обошла здание кругом и оказалась перед крепкой дверью черного входа. Дрожа под дождем от холода, она лихорадочно спрашивала себя: «Что же мне сказать? Вряд ли незнакомый человек поверит, что я проснулась, уже лишившись памяти. А вдруг меня узнают?» Надежда зародилась в ней, и Тесc бросилась вперед, но снова остановилась, ибо вспомнила, что она от кого-то убегает.
«А что, если меня узнают и отправят записку моему неизвестному преследователю?»
Внезапно таверну осветила яркая вспышка света. Тесc больше не колебалась — придется молить Бога, чтобы ее приняли за бедное заблудившееся существо, которое нуждается в помощи. Впрочем, ей не было необходимости притворяться таковым! Придется отдаться на милость владельца таверны и надеяться на лучшее…
Тесc не слишком высоко ценила свой план, но выбора не было.
Глубоко вздохнув, она постучала в дверь таверны.
Та открылась почти мгновенно, словно кто-то ждал ее стука.
Тесc нерешительно стояла за дверью, в отчаянии пытаясь подобрать слова и обратиться к кряжистой пожилой женщине, которая появилась на пороге и внимательно всматривалась в дождь.
Космы седых волос выбивались из-под гофрированного чепчика, полную талию опоясывал белый фартук. Увидев Тесc, она собрала свое полное недовольное лицо в морщины и брюзгливо изрекла:
— Я же предупреждала тебя, чтобы ты пришла сюда вовремя!
Ты опоздала, и, хочу тебе сказать, такое поведение мы не потерпим!
С этой минуты мы будем распоряжаться твоим временем. У нас тут не приют, хотя мой муж согласился взять тебя на несколько недель, пока этот проходимец, его брат, уехал в Ньюгейт. Если хочешь работать на нас, моя девочка, то будешь здесь в то время, когда тебе полагается быть, иначе снова отправишься в Лондон!
Тесc открыла было рот, чтобы объяснить женщине, что та ошибается, но раньше, чем она заговорила, старуха втащила ее в теплую светлую кухню.
Кухня таверны была большим удобным помещением с черными от дыма разводами на потолке и безукоризненно вымытым каменным полом. Глядя поверх плеча женщины. Тесc заметила молоденькую девушку и мальчика, которые вовсю трудились в дальнем конце кухни, возле очага, в котором на вертеле поворачивалась огромная коровья нога. Божественный аромат специй, запах жарившихся цыплят и говядины защекотал ноздри Тесc, и она едва не потеряла сознание от голода.
Разглядывая худенькую, забрызганную грязью фигурку Тесc, хозяйка нахмурилась.
— Я всегда думала, что Тому по вкусу рослые, сильные женщины. Не знаю уж, какой толк нам будет от тебя! — В ее бледно-голубых глазах зажегся неприятный огонек. — Бьюсь об заклад, свою основную работу ты делала на спине!
Тесc с открытым ртом смотрела на нее, не веря своим ушам.
— Боюсь, вы ошибаетесь… Я не…
— Ну-ка не начинай! Это меня не касается. Мне важно, чтоб работа была сделана, а тебя ждали здесь несколько часов назад. Как тебя зовут, девчонка? Том не слишком-то много нацарапал в записке, которую послал моему мужу, только то, что ты сегодня приезжаешь и можешь нам пригодиться, пока он не вернется. — Ее полное лицо расщепила недобрая улыбка. — Если, конечно, вернется, поскольку по Тому Дарли плачет виселица, — он не то, что мой Генри — честный, работящий, не в пример своему брату-проходимцу.
